— Го-ол! — затрубил Макар таким истошным басом, что Громов чуть не выронил свою длинную трубку.
— Нельзя ли потише, молодой человек?
— Эй, старикан! — крикнул Гусев. — Брось ругаться, иди сюда. Фартовый мяч.
— Черт знает что, — сказал сердито Громов, теряя самообладание. — Вы забываетесь, молодой человек!
Проблеск сознания мелькнул в глазах Макара и тут же исчез. Макар уставился в экран.
— Что с ними, Гель Иванович? — спросила жалобно Элечка, а Рэсси вопросительно гавкнул.
— По-моему, снижение коэффициента самооценки, — задумчиво произнес Громов. — Редчайший случай в робототехнике. Сейчас проверим, насколько злокачествен этот «эго».
Он подошел к лежащему Электронику, окликнул его:
— Ты слышишь меня?
— Слышу, — отвечал робот, не открывая глаз.
— Ты проанализировал, что с тобой произошло?
— Проанализировал.
— Ты можешь вернуться в рабочее состояние?
— Не знаю, — сказал Электроник, — я ищу выход.
Профессор внимательно и долго смотрел на него. Только опытный роботопсихолог по мельчайшим внешним признакам мог установить, что случилось с его любимым сыном. Казалось, уплыли куда-то вдаль назойливый телевизор и сама комната с поверженными чемпионами, остались создатель и его дети.
— Вот что, — прервал наконец молчание Громов, — я тебе задам всего один вопрос. В тебе идет переоценка основных понятий?
— Да, — ответил Электроник. — Я не знаю, почему так происходит.
— И я пока не знаю, — сказал профессор. — Помочь себе можешь только ты сам. Слушай внимательно…
— Я слушаю.
— Если ты не самовосстановишься, не поверишь в ценности жизни, ты перестанешь быть Электроникой, погибнешь как личность. Понял меня, Элек?
— Понял, — отозвался робот, вытягиваясь неестественно прямо на кровати.
— Даю тебе, — профессор взглянул на часы, — ровно пять минут. Работай, Элек!
Громов подвинул кресло к кровати, уселся возле больного. Потянулись тягостные минуты. Какая-то внутренняя перестройка шла внутри робота, но шла значительно медленнее, чем этого хотелось бы Громову. Лицо профессора было серьезным, он застыл на месте. Элечка вся напряглась и ощутила, как постепенно меняются внутри лежащего схемы, как восстанавливаются прежние контакты, но Элек не подавал никаких признаков выздоровления. Глаза Рэсси мигали зелеными вспышками, отсчитывая быстрые секунды, и Элечка в нетерпении спросила:
— Он успеет… восстановиться?
Громов молчал.
— А как же я?
— Что ты?
— Я без него не могу. — В голосе Эли звучала тревога.
Девчонки переживали за своего капитана, почувствовав всю серьезность момента.
Профессор грустно улыбнулся.
— Все зависит только от него.
Тогда Элечка взяла лежащего за руку, громко произнесла:
— Послушай, Элек, это свинство — так подводить товарищей!
— Я робот-свинтус, — едва слышно прошептал Электроник.
— Он ответил! — торжествующе сказала Электроничка. — Он просто свинтус.
Громов рассеянно взглянул на часы.
— Медленно, медленно, — пробормотал он.
И Элечка догадалась, что наступает критический момент в выздоровлении: быть ее товарищу Электроникой или каким-то иным, совсем новым роботом. Нет, она не хотела видеть кого-то другого!
— До чего ты дошел, — сказала Элечка с отчаянием, почти дерзко. — Ты потерял человеческий облик!
Робот пытался что-то ответить и не сумел. Мигали секунды — вспышки в глазах Рэсси. Наконец Электроник произнес:
— Я почти человек и могу позволить себе слабости…
— Ты не человек, потому что не развиваешься, — поясняла электронная девочка, — не хочешь выздоравливать…
Громов поднял голову, с интересом наблюдая за необычным поединком.
— Хорошо, я не человек, — сонно согласился больной. — Суперробот тоже имеет свои слабости…
Электроничка подошла к койке.
— Никакой ты не супер! — отчеканила Электроничка и вдруг запнулась. — Ты… ты так старался стать человеком… Вспомни, ты им почти стал!.. А теперь… Еще немного — и ты превратишься в груду железа!
Девчонки затаили дыхание: как их Элечка борется за жизнь товарища!
— Электроник, осталась минута, — напомнил профессор.
Робот вздохнул:
— Хорошо, я останусь железным Элеком…
Элечка оглянулась, увидела сонных мальчишек на постелях, лица подруг в окнах, пылающее лето за их спинами, и ей впервые в ее электронной жизни стало тоскливо и страшно.
— Значит… — произнесла она звонко, — значит, я, как и ты, никогда не смогу стать настоящим человеком?
Глаза Элечки помимо ее воли стали влажными, она быстрым движением протерла их, чтоб лучше видеть. Что-то необычное случилось в ней в этот миг. Электроник сразу уловил ее состояние, едва заметно шевельнулся.
— Плачь, плачь, — тихо сказал он, — это так же полезно, как и смеяться. Я лично помню, как я засмеялся… Я даже хохотал…
— Вот и смейся! — Элечка топнула ногой. — Тебе это полезно. Смейся и хохочи!
— Не могу…
Она посмотрела в глаза Рэсси и поняла, что время, отведенное профессором товарищу, кончается.
— Эль-эль-элечка! — вдруг очнулся от спячки Гусев. — Вот где ты! Эль-эль-элечка!..
Элечка еще секунду всматривалась в лицо Электроника. Потом повернулась к двери, крикнула:
— Все вы обманщики! Я ухожу!.. Прощайте!
Одним прыжком девочка миновала веранду, скользнула мимо кустов, перескочила через лагерный забор и исчезла.
В ту же секунду последний блик отсчета времени мелькнул в глазах Рэсси. Пять минут истекли.
Электроник открыл глаза, сел, осмотрелся. Прежде всего увидел Рэсси.
— За ней! — приказал робот. — Догнать, Рэсси! Вернуть Элечку!..
Громов едва заметно улыбнулся: все-таки Элек сумел пересилить болезнь, доказал свою жизненность. Он уловил знаменитую фразу философа, которую Электроник произнес почти про себя: «Я мыслю — значит, я существую». Да, кризис миновал…
Рэсси, подчиняясь приказу, молнией скользнул в окно и взмыл в вышину неба — над лагерем, над Васильками, над миром, чтоб отыскать одинокую бегунью.
— Ребята, что же мы?… — громко сказал Электроник, и все очнулись, словно от заколдованного сна.
— Что это? Где мы? Что случилось?
Постепенно лица становились осмысленными, память восстанавливала прошедшее. Вон тот человек, которого Макар обозвал стариканом, — их кумир Гель Иванович Громов; он, как обычно, что-то старательно набрасывает в свой блокнот. Элек на месте, он движется, говорит; вероятно, он самовосстановился. Еще минуту назад здесь, кажется, была Электроничка и кто-то мигал зелеными глазами. Куда они девались? Пожалуй, в комнате случилось что-то необъяснимое, что-то очень важное.
Мальчишки сгрудились вокруг Электроника. Девочки робко вошли в палату.
— Ребята, что мы натворили?! — спрашивал себя и друзей Электроник.
— Электроша… — Сыроежкин коснулся плеча друга. — Ты здоров? Я так и знал, что ты притворяешься… — Он потянулся. — Ох и выспался же я!
— Молчи! — оборвал его Элек, прислушиваясь к эфиру. — Рэсси сообщает об Элечке.
Ребята догадались, что Рэсси, следуя за бегущей Электроничкой, передает важную информацию.
— Говори! Пересказывай! Комментируй! — потребовал Громов.
— Вернуть ее невозможно! — прокомментировал Электроник сигналы Рэсси. — Она бежит по шоссе с большой скоростью. Она движется… движется… к морю!
— К морю? — с беспокойством спросил Громов. — На Белозерск?
— Да. — Элек сел на стул, обхватил голову руками. И тотчас вскочил. — Если ее не остановить, она погибнет!.. Вы понимаете! — крикнул он. — Она погибнет!
Они окончательно вышли из спячки — волейбольная команда мальчишек, — встали рядом, положили руки друг другу на плечи, окружили капитана. А сзади их подпирала волейбольная команда девчонок, тоже готовая сейчас ради своего капитана на все.
— Она будет бежать до самого моря, — горячо говорил капитан электроников. — И не остановится. Побежит дальше — под водой, по морскому дну — вы знаете Элечку. И будет бежать до тех пор, пока морская соль не разъест схемы. Как ее спасти?