– Значит, каждый «айсберг» – область с иным ходом времени? – спросил заинтригованный Сажин, будучи скептиком по должности и ученым до мозга костей. – А перемычки?
– Туннели между закапсулированными районами. Сами понимаете, чтобы охватить временным полем всю планету, нужна колоссальная энергия, а ее у итинов не так уж и много, вот и приходится экономить, векторизовать лишь города и производственные центры. Советую дать сообщение на Землю, пока есть время до вспышки, пусть высылают экспедицию Комиссии по контактам, иначе управление снова пошлет сюда спасательную экспедицию. Дело серьезное, хотя и мы кое-что успели сделать.
Стоящий все это время совершенно неподвижно представитель цивилизации итинов вдруг пошевелился, по-птичьи быстро повернул голову к Чащину и спросил на чистом русском языке, почти без акцента:
– Что это вы заскучали, коллега Чащин?
Все остолбенели. Диего Вирт, успевший оценить умственные способности итинов, тихонько засмеялся. Лишь Джаваир, переживший беспощадные минуты взвешивания решения, но умевший держать себя в руках, остался бесстрастным. Он поглядывал на хмуро удивленного Чащина, хмыкнул и сказал серьезно:
– Командир Чащин обижен тем, что ему не дали продемонстрировать всю мощь крейсера для пробивания дырки в вашей защите. Но он отходчив. А мы все искренне рады познакомиться с вами!
Итин-Ис-Сторм улыбнулся: он умел ценить юмор.
Покупка
Совсем ненаучная фантастика
Константин шел по рынку и ради смеха приценивался ко всему, что видел глаз. Удачно доведенная до логического конца операция с соседскими цветами позволяла ему чувствовать себя хозяином положения до двух часов дня включительно и сулила не только пиво, на что он рассчитывал вначале, но и заграничную жидкость под названием «Гавана-клуб», что в переводе означало примерно то же, что и самогон.
Подойдя к краю шеренги «кустарей», изготовлявших вручную всякую всячину от сапожных гвоздей до средства от насморка, он заметил странную личность в непонятном одеянии, державшую в руках блестящую штуковину с рычагом. «Личность» была на вид худа и невзрачна, многодневная, но редкая щетина не могла скрыть под собой горную складчатость лица, громадные черные брови прятали в пропастях глазниц темные омуты глаз. «Леший! – решил про себя Константин. – И не боится при народе!..»
– Привет, – сказал Константин «лешему», удовольствовавшись осмотром, и потрогал рычаг штуковины. – И как же эта твоя хреновина работает?
– Отвали, – прогундосил «леший», презрительно окидывая Константина взглядом. – Твоих средствов не хватит, брандахлыст.
Константин от такого обращения оторопел, но так как он не знал значения слова «брандахлыст», то ограничился только коротким:
– Сам дурак! У меня, может, целый капитал – одиннадцать рублей под кепкой! А ты – средствов не хватит!
– Инда другое дело, – изменился в тоне «леший». – А работает она проще пареной репы: нажал тута, и весь сказ. Бери, за рупь отдам.
– Тю! – обалдел Константин. – Ты же брехал – «средствов не хватит»! Рекфеллюр косоглазый!
– А че с хорошего-то человека деньгу драть, – совсем ласково прошлепал губами «леший». – Бери, дешевле грибов.
Константин хмыкнул, сдвинул кепку на затылок и с некоторым трудом подсчитал в уме предлагаемый убыток. Без рубля закусь выходила не ахти какая: если брать заморский «Клуб», то на кильку хватало. «А, сатана его задери! – уговорил он себя. – Возьму! Женку удивлю и соседу пузатому покажу – знай наших!»
– На, хрен старый, – достал он железный рубль и протянул продавцу. – На зуб спробуй, может, фальшивый.
«Леший» рубль на зуб пробовать не стал и тут же сгинул, будто его и не было.
– Во дает! – крякнул Константин, шибко почесал темя и с трудом выпрямился, держа на весу тяжелую штуковину с рычагом. – Мать честная, да в ей же пуда четыре! А на вид не больше трех!
Кое-как дотащив покупку до скверика, Константин опустил ее на скамейку и вытер лицо кепкой.
– Ух и зараза! Бросить, что ли? На кой ляд она мне?! Купил, называется!..
Он со злости хряснул штуковину кулаком и минут десять сидел рядом, отдыхал, курил и ругал себя самыми последними словами, которые почему-то всегда приходят на язык первыми. С одной стороны, железяка ему была абсолютно не нужна, и тащить ее в деревню, трястись в автобусе, а потом еще и пешком пилить три версты было глупо, тем более что ничего путящего из нее сделать было нельзя, кроме разве что подставки под самогонный аппарат. С другой стороны, Константину до слез и спазм в животе было жаль потраченного рубля.