— Мы не в Башне, — повторила она таким тоном, будто уже была уверена в ответе, но всё равно считала важным уточнить, и потому Третий вслед за ней повторил:
— Мы не в Башне.
Пайпер кивнула, подошла ближе и крепко обняла его. Третий испуганно вскинул руки, боясь сделать хоть одно лишнее движение.
При должном обучении, стремлении и старании, а не благодаря слепой вере в собственную магию, Пайпер сможет сравниться в силе с чистокровным великаном, но уже сейчас она была намного сильнее, чм ожидал от неё Третий. Она так крепко сжала его, сплетя руки на его спине, что он несколько секунд не мог дышать. Она же не хотела убить его, верно?..
— Почему он отравил меня? — прошептала Пайпер, вздрогнув всем телом.
Значит, в момент, когда она задыхалась и кашляла кровью, она прекрасно слышала ответ Стеллы и знала, что именно Гидр отравил её и Эйкена. По крайней мере, это избавляло его от одного объяснения, которое он наверняка не смог бы произнести холодно и расчётливо.
— Я выясню это, — ответил Третий, трепетно опуская ладони на её плечи. — Клаудия и Стелла проследят, чтобы его доставили в Тоноак.
— Ты будешь допрашивать его?
— Разумеется.
— И пытать?
Третий не хотел лишний раз доказывать, что ради правды и защиты тех, кто ему дорог, зайдёт достаточно далеко, но и солгать не мог:
— Если это потребуется.
Пайпер быстро кивнула, равно выдохнув, и затихла. Магия постепенно успокаивалась, равноценно распределяя себя между естественным исцелением тела Пайпер и приведением её сознания в относительное равновесие. Если она заговорила о Башне, значит, навредивший ей хаос раньше находился под контролем достаточно сильной твари. Третьему следовало как можно скорее выяснить, что эта за тварь, и понять, как её отыскать, придумать, как быть с Гидром, но сейчас…
— Ты бредила, — тихо произнёс Третий, невесомо касаясь пальцами кончиков её волос. Ему не следовало делать этого, но он просто не мог удержаться и не почувствовать, что, вопреки не самым лучшим условиям, волосы Пайпер на ощупь напоминали шёлк. — Говорила много странных слов, звала кого-то.
— Не знаю, что я видела. — Пайпер ответила ему куда-то в плечо, прижавшись слишком близко. — Но это было страшно.
— Больше тебе ничего не угрожает.
— То же ты говорил после того, как Катон напал на меня.
Третий был готов поверить, что секунда растянулась до вечности, тихой и болезненной, но магия приносила совсем другое: несмотря на страх, дрожавшие плечи и взрывоопасную смесь из противоречивых эмоций, Пайпер не обвиняла его. Она лишь констатировала очевидное, указывала, что Третий совершил ошибку, не распознав намерения Гидра до того, как стало слишком поздно.
— Я же не говорила ничего странного?
Переход от одной темы к другой был слишком резким и подозрительным, как и напускное веселье в голосе Пайпер, приправленное глухим смешком, но Третий решил подыграть ей. Быстрее, чем она по-настоящему возненавидит его, он должен узнать, почему она назвала имя Гилберта.
— Что-то о своей семье, — аккуратно начал Третий. — Об отце, матери, братьях. Я многого не понял, ты говорила что-то очень странное, но… Ты говорила о Стефане, Марселин, Ките, о своём дяде Джоне. И…
— И? — недоверчиво повторила Пайпер, подняв голову.
Третьему не нравилось, как мало расстояния было между их лицами, и не нравилось, что Пайпер была значительно сильнее ожидаемого. Если ей не понравятся его слова, она вполне может сломать его, не прикладывая особых усилий.
— Ты говорила о Гилберте, — наконец произнёс Третий.
— Гилберте? — тут же уточнила Пайпер чересчур высоким голосом. — О каком Гилберте я говорила?
— Это я и хочу узнать. Не скажу, что имя уж очень редкое, особенно в Ребнезаре, но…
«Если за двести лет ты ничего не узнал, значит, он погиб», — говорил ему Киллиан, когда Третий вновь поднимал тему о поисках Гилберта. Киллиан ни в коем случае не сдался, нет. Будь его воля, он бы продолжил искать племянника по всем Диким Землям, но его взгляды были куда более реалистичными. Тринадцатилетний великан, даже не прошедший Матагар, вряд ли мог выжить во Вторжении.
Пайпер смотрела на него, ожидая продолжения, пока Третий чувствовал запах крови, снега и пепла.
— Гилберт из рода Лайне, — с трудом выдавил он. — Ты говорила о нём?
Если она говорила о нём, если она узнала о нём не из исторических книг или генеалогических древ Сигрида, если она каким-то образом…
— Да, — сглотнув, ответила Пайпер. — Я говорила о нём.
— Почему?
На этот раз ей потребовал намного больше времени, чтобы придумать подходящий ответ. Если бы Третий мог, он бы встряхнул её, напомнил, почему ему так важно знать, выжил ли Гилберт, но он и так подошёл к болезненной правде слишком близко. Ещё шаг — и Пайпер точно сломает его.
— Потому что он был тем, кто помог мне в моём мире.
Глава 21. Другого себя я так ненавидел
Пайпер прикидывала, какие из своих вещей она может продать, чтобы купить себе билет на другой конец света. Вещей у неё было немного, особо ценных, за которые можно получить деньги, и того меньше. Вывод напрашивался сам собой: когда Гилберт узнает, что она рассказала о нём Третьему, ей не спрятаться.
«Если он узнает», — одёрнула себя Пайпер, опуская плечи. Если она выберется из Диких Земель. Если к тому моменту Гилберт всё ещё будет жив. Если он вообще захочет с ней говорить. Если она, наконец, отпустит Третьего и отойдёт на шаг.
Пайпер не хотела его отпускать.
Он был тёплым, сильным, спокойным. Он ощущался как безопасность и умиротворение, в котором Пайпер так нуждалась, и на этот раз она пришла к этому выводу сама, без подсказок магии. Она просто знала, что лучше быть рядом с Третьим, и впервые не противилась этому так сильно.
Но она всё испортила, сказав о Гилберте. Пайпер ведь обещала себе, что для начала выяснит, как связаны Третий и Гилберт, и только после, возможно, начнёт осторожно подходить к этому вопросу через косвенные намёки, но теперь… Неужели она и впрямь назвала имя Гилберта, пока бредила? Она помнила, что зеркальный мир, чем бы ни был на самом деле, предстал как его особняк, но чтобы она звала его — это уже чересчур. Хотелось, конечно, чтобы Гилберт и сейчас каким-то образом решил все её проблемы, но это было бы верхом эгоистичности. Не могла же она постоянно надеяться на других людей и при этом ничего не делать.
— Он… он помог тебе?
Постепенно тревога нарастала. Ещё мгновения назад, несмотря на терзавшие её вопросы, ощущение, будто призрачные руки изучают её тело, а отражение пытается подобраться ближе, Пайпер казалось, что всё будет хорошо. Неважно, насколько глупым и импульсивным выглядел её поступок — Пайпер просто хотела обнять Третьего и убедиться, что это и вправду он. Она едва не пискнула от счастья и облегчения, когда он аккуратно приобнял её, словно боялся сломать лишним движением, но теперь чувствовала, что непринуждённость и лёгкость исчезли. Третий держал её в своих объятиях не потому, что хотел приободрить, а потому что она, пока бредила, назвала имя Гилберта.
«Ты дура, Пайпс».
Она кивнула, опустив глаза и уставившись на серёжку-кристалл в левом ухе Третьего — смотреть на неё было намного проще, чем на его побледневшее, вытянувшееся лицо, одновременно растерянность, смущение и облегчение в голубых глазах, взлохмаченные волосы, из-за дождя ставшие более курчавыми. Пайпер была уверена, что раньше они были прямее и аккуратнее.
Внутри Пайпер точно что-то сломалось. В зеркальном мире, подсознании или Башне — где бы они ни была, она сломалась, ведь будь она целой, она бы ни за что не протянула руку к волосам Третьего, не зажала между пальцами прядь, падавшую на лоб, и не покрутила её.
Что-то было не так.
Будь Третьим всё тем же немного странным, но гиперопекающим сальватором, который не понимает земных привычек и выражений Пайпер, он бы отреагировал на это. Но он смотрел на неё всё так же, беспомощно открывал и закрывал рот.