— У вас? — с лёгким смешком повторил он. — Так вы теперь причисляете себя к омагцам, господин Каслана?
«Элементали, дайте мне сил …»
— Его Величество ждёт меня, и я не хочу продлевать это ожидание. Если хотите поиздеваться надо мной, то сделайте это быстро.
— Я не в коем случае не хочу издеваться над вами, клянусь своим именем. Мне лишь интересны результаты вашего визита. Не стану лезть в дело, ради которого вы покинули празднества ещё в самом начале и даже не застали довольно торопливого отбытия Третьего с его… свитой, однако я бы хотел послушать про убийство невинной девушки в храме, где вы остановились.
Джинн бы тоже хотел про это послушать, но от кого-нибудь, кто действительно сумеет найти хоть одну зацепку. Девушка по имени Хааба, живущая и обучающаяся в северном храме целительниц, который они отказывались покидать, в одну ночь уснула и просто не проснулась. Ни следов яда, удушения, хаоса или чего-либо другого. Будто её сердце просто остановилось, но даже этого Джинн не сумел обнаружить своей магией.
Он вообще ничего не мог обнаружить. Тело Хаабы не стало пустой оболочкой, но напоминало таковую, что сильно беспокоило его. Он планировал обсудить это с Третьим, но…
— Погодите-ка, — он резко остановился и развернулся, наконец распознав в словах Ингмара то, на что должен был обратить в первую же очередь. — Третий не в Омаге?
— Он вас не предупреждал?
«Сукин ты сын!» — скрипнув зубами, подумал Джинн. Затем торопливо извинился перед матерью Третьего, сделав это скорее инстинктивно из-за укоренившейся в сознании мысли о том, что Третий всегда знает, где и что о нём говорят.
— Но и вас, как я вижу, он не предупредил, — наконец произнёс Джинн, на ходу стягивая кожаные перчатки. — Так насколько вы к нам, напомните?
— Его Великанское Величество знает, господин Каслана.
— Не сомневаюсь, лорд Рафт.
Обращение жгло язык не хуже яда. Законный лордом следовало бы величать Магнуса, а не Керука или его младшего сына, но разве кого-нибудь интересует мнение сущности, не знавшей о себе ровным счётом ничего?
Ничего, кроме боли, давящей на плечи. Джинн жил с ней уже неделю — с тех самых пор, как узнал о смерти целительницы Хаабы. Он должен был вернуться в Омагу три дня назад, но сильно задержался из-за этого странного происшествия, и потому рассчитывать приходилось на помощь настоятельницы Бриды. Джинн, разумеется, доверял ей настолько, насколько мог, но предпочёл бы, чтобы ему помогала Ветон — опыта у неё было намного больше, как и доверия Джинна к ней.
Наверное, ему стоит навестить её. Боли будто не нравилось присутствие Ингмара, и оттого она лишь сильнее сдавливала его тело, мешая дышать и двигаться.
— Говорят, Уалтар жив.
На этот раз трудно дышать стало не из-за боли, а из-за тона Ингмара, равнодушного и испытующего одновременно.
— Об этом госпожа Джокаста и предупреждает.
— И Уалтар ищет Фортинбраса?
— Если я правильно понял, то да.
— Что ж, его ждёт неудача, — усмехнулся Джинн, игнорируя боль, поднимающуюся от поясницы к шее. — Даже Третий не может отыскать Фортинбраса.
— Уалтар стал иным.
Неужели этому идиоту нужно испортить Джинну день с самого утра? Мог хотя бы подождать, пока он отдохнёт с дороги.
— Многие стали иными.
— Он переродился в тварь.
Джинн вдохнул, выдохнул. Боль распространялась дальше, не отвечая на его молчаливые молитвы оставить его в покое, будто хотела вырваться за пределы тела как можно скорее.
И вдруг — острая вспышка, будто спину разом прорезало два лезвия. Джинн вскрикнул, повалился вперёд, захлёбываясь кровью и слыша, как где-то далеко вместе с яростным ветром шумит песок.
Следом — только темнота.
***
— Просыпайся!
Ветон хлестнула Джинна мокрой тряпкой по лицу, но он не отреагировал.
— Наверное, можно и помягче, — пробормотала Риас.
— Наверное, можно не сваливаться от изнеможения во дворе и надеяться, что тебя, как принцессу, унесут на руках!
— Ему же совсем плохо, — неуверенно добавила Риас, покосившись на Джинна.
— А то я сама не знаю…
Но Джинн выкарабкается, как и всегда, в этом Ветон ничуть не сомневалась. Он мог вернуться в Омагу весь израненный, в крови своей и чужой, едва соображающий и действующий исключительно инстинктивно, но он всегда выкарабкивался из смертельной ямы, в которую его настойчиво толкали тёмные создания и враги Третьего. Отчасти это объяснялось магией, подаренной Геирисандрой, но по-настоящему дело было в истинной сущности Джинна, которой он не знал.
И которая очень медленно то ли уничтожала его изнутри, то ли пробуждалась, ломая кости и разрывая мышцы.
— Просыпайся! — Ветон ещё раз хлестнула ему по лицу тряпкой и, наконец, получила хоть какую-то реакцию.
Джинн лежал в лазарете на одной из многочисленных пустующих кроватей на животе, раскинув руки в стороны. Риас аккуратно стирала кровь с его спины и наносила мазь, количество ингредиентов в которой превышало допустимую норму. Если бы Ветон не врачевала спину Третьего, она бы обязательно испугалась того, что увидела.
Глубоко внутри Джинна действительно было нечто, в клочья разорвавшее ему спину и оставившее два вертикальных шрама на лопатках, которые Ветон не смогла убрать даже с помощью магии. Они кровоточили дважды, и только в последний раз Риас рискнула подойти и помочь.
— Доброе утро, спящая красавица, — пробормотала Ветон, жестом отгоняя Риас. — И что это, ракс тебя подери, было?
Джинн медленно повернул голову, разметав алые волосы, и мутным взглядом уставился на неё.
— Ты меня слышишь? — строже спросила Ветон.
Джинн ответил хрипло и тихо, но на языке, которого она не знала. Это не был сигридский, ребнезарский, кэргорский или любой другой язык, который ещё использовался в Диких Землях. В нём отчётливо слышался шквальный ветер, шум песка, поднимаемого ветром, прибой и жаркий воздух. И чужое присутствие — словно призрак, стоящий за спиной. Ветон впервые так отчётливо ощутила нечто, что Третий когда-то описывал как Блуждающая Душа.
Ветон не нравилось, как всё складывалось.
— Ты можешь говорить? — присев возле кровати так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, уточнила Ветон.
— Да, — выдохнул Джинн, прикрыв глаза.
— Тогда расскажи, что случилось. Почему ты вдруг свалился? Ингмар ничего не смог объяснить, только притащил к нам.
Джинн хмыкнул, шевельнув глазами под закрытыми веками. Ветон положила ладонь ему на лоб, но не почувствовала жара.
— Это не лихорадка, мы проверили, — продолжила она, так и не получив хотя бы один ответ. — И не проклятия, уж поверь мне.
— Откуда ты знаешь? — едва разлепив губы, спросил Джинн.
— Звёзды нашептали.
— Здесь нет звёзд, — отрешённо ответил он, не обратив внимание на её саркастичный тон. — Здесь их нет. Они давно ушли, побоявшись цепей из железа, зачарованных сильной кровью.
Ветон настороженно оглядела его бледное, болезненное лицо, дрожащие губы, вслушалась в прерывистое дыхание и аккуратно провела ладонью, скорее даже кончиками пальцев, по спине.
— Звёзды ушли… — повторил он, застонав от боли. Ветон остановила руку напротив одного из крупных шрамов, коснулась его, но Джинн не отреагировал, продолжив бормотать: — Звёзды отвернулись от нас…
Не звёзды отвернулись от них, а боги, не пришедшие на множество молитвенных зовов сигридцев, когда тёмные твари уничтожали их и их мир. Но Ветон давно заметила, что Джинн смотрит на небо дольше остальных, будто ждёт, когда тучи и тьма рассеются и явят им звёзды. Должно быть, в его мире они для него многое значили, если не были центром мироздания.
— Ракс, Каслана, — проворчала Ветон, когда он шевельнулся и попытался перевернуться. — Не дёргайся!
— А ты не лапай меня, — заплетающимся языком возразил Джинн, вяло отбиваясь от её рук. — Мы не в постели, чтобы ты лапала меня!
— И как же ты умудрился от своих обожаемых звёзд перейти к постели? — прошипела Ветон, перехватывая его ладони. — Кстати, ты-то в постели.