— Почему? Ты что, любишь её?
— Я много кого люблю. Тебя и Киллиана — сильнее всех.
Розалии не понравился такой ответ. Она надулась, отодвинула поднос с едой и демонстративно собрала руки на груди. К сожалению, её упрямство длилось меньше половины минуты.
— Почему она говорила о воскрешении?
Он наконец поднял голову и посмотрел на неё взглядом, который она не сумела прочитать.
Странно. Она всегда по одному взгляду понимала, о чём думает Третий и что чувствует.
— Ты не помнишь? — тихо спросил он.
— Чего? — настороженно уточнила Розалия.
Третий выдохнул, прикрыв глаза, и замер. Он никогда не был хрупким, даже при его телосложении, лишь немногим уступавшем Алебастрову, но впервые показался ей таким. Будто состоял из тончайшего стекла, которое уже давно трескалось и лишь чудом не рассыпалось.
— Ты умерла, — наконец произнёс Третий, всё ещё держа глаза закрытыми. — Ты умерла, моя маленькая принцесса, за полгода до Вторжения.
Сейчас даже обращение, от которого она всегда сияла, не смягчило услышанное.
Розалия не понимала, как это возможно. Если бы она умерла, она бы не была здесь, верно?.. Она была бы среди предков на далёком севере, откуда их голоса доносились до живых. Она была бы вместе со своей семьёй, — Третий рассказал, что они погибли во Вторжении, но не уточнял, как именно, а она почему-то не пыталась его расспросить, — но она сидела напротив Третьего, дышала полной грудью и чувствовала запахи сомнений и страха, что окутали его…
…не так хорошо, как могла бы. Что ж, должно быть, дело как раз в этом самом воскрешении. Странном и непонятном.
— Я умерла? — едва слышно переспросила Розалия. — Нет, я не могла… Я же здесь?..
— Благодаря хаосу. Но хаос и магия ближе, чем привыкли думать сигридцы. Я найду способ разорвать твою связь с хаосом и создам новую. Свяжу с собой, если понадобится. Ты жива сейчас исключительно благодаря хаосу, но я исправлю это, обещаю. Ты будешь жить так же, как раньше.
— Дяди Киллиан знает?
— Предполагает.
— Но если это хаос… Вы ведь боролись с ним. Ты, Йоннет, Масрур и Аннабель. Как это возможно?..
— Я не знаю, моя маленькая принцесса. Но обещаю, что узнаю. У нас ещё есть время…
— Я опасна? — взволнованно перебила Розалия.
— Нет, что ты. — Третий поднялся, подошёл к ней и присел рядом с ней так, что их взгляды оказались на одном уровне. Розалия даже смогла рассмотреть своё перепуганное лицо в его глазах, ставших на тон светлее. — В этом мире полным полно людей с хаосом внутри. Во мне его едва не больше всего. Но мы не опасны. Нужно только научиться этим управлять, но жить за его счёт нельзя. Понимаешь меня?
Розалия не понимала, но согласилась. Она кивнула головой, приподняв уголки бледных губ в улыбке, но ответной реакции не получила. Третий выпрямился, прижал пальцы к виску. В свете зажжённых свечей, разгонявших мрак ночи, блеснул его перстень на среднем пальце левой руки.
— Тебе плохо? — стараясь скрыть чрезмерное беспокойство, пролепетала Розалия.
— Нет, нет… Должно быть, Пайпер использует Силу. Я всегда это чувствую, просто сейчас… этого так много.
— Кто такая Пайпер?
Третий удивлённо моргнул.
— Клаудия тебе не рассказала?
— Нет… — почему-то стыдливо отводя глаза, ответила Розалия. — Но она сказала, что ты с ней спал в обнимку… Почему? Ты что, любишь её?
— Я много кого люблю, — совершенно искренне ответил Третий, ни на долю секунды не задумавшись над ответом.
— Но ты сказал про Силу. Сила ведь была у Йоннет… — ах да, Йоннет погибла во Вторжении. Клаудия почти не касалась этой темы, да и Третий был жаден на подробности, но она не винила его. — Пайпер — сальватор Силы?
— Именно.
— У неё хорошо получается?
— Достаточно, чтобы наши враги боялись.
— Ваши враги? — подозрительно сощурившись, повторила Розалия. — Ты что, готовишь её к войне?
— Ни в коем случае, — неожиданно резко произнёс Третий, и Розалия едва не втянула голову в плечи, услышав его тон. — Я лишь обучаю её тому, что сам знаю о Силе.
— А что насчёт других сальваторов? — почти пропищала она, не понимая, чего боится. Третий никогда не пугал её, не кричал и не ругал, но сейчас он был… немного иным. Самую малость не таким, каким помнила его Розалия.
— Только сакрификиумы решают, кто, где и когда станет их сальватором. Но я надеюсь, что они будут достаточно милосердны и позволят мне познакомиться со своими избранниками.
Выходит, пока что были только Время и Сила… Розалия не понимала, почему, но решила, что это следует запомнить.
Она хотела бы запомнить ещё что-нибудь, пусть и не такое важное или впечатляющее, но храбрость вдруг оставила её. Третий терпеливо ждал, когда она скажет хоть что-нибудь, но Розалия только выдавила улыбку, наконец взяла столовые приборы и обратила внимание на ужин. Только секундой позже она поняла, что ужин был на одного человека.
— А как же ты? — тут же спросила она, вскинув голову.
— Я не голоден, — спокойно ответил Третий, вернувшись на своё место.
— Совсем-совсем?
— Совсем-совсем, — вторил он.
— Это странно, — пробурчала Розалия.
— Ешь, пока не остыло. Клаудия проявила удивительное добродушие, принеся тебе ужин, и её лучше не расстраивать.
Розалия не боялась Клаудии, но мысль, что девушка будет расстроена и, возможно, даже оскорблена, если её добродушием не воспользуются, кольнула очень неприятно. Розалия послушно съела всё принесённое, почти не чувствуя вкуса, растягивая едва не каждый кусочек на минуты, ощущавшиеся как вечность, и всё это время Третий не переставал искать ответ. Даже когда она закончила, аккуратно промокнула губы салфеткой, убедилась, что Клаудия не будет расстроена. Третий не отрывался от книг, изучал их самым обычным способом, через чтение, и используя магию, что слабыми искрами голубого срывалась с его пальцев. Какое-то время Розалия наблюдала за этим, но потом её голова стала тяжелеть, а глаза слипаться. Она хотела остаться, помочь Третьему хотя бы своим присутствием, но он слишком быстро понял, что её начало клонить в сон, и под вялые возражения унёс в спальню.
— Не хочу-у-у… — тянула Розалия, пока Третий держал её на руках и смотрел так серьёзно, будто хотел поручить ей дело государственной важности. — Вдруг я сейчас засну и… и не проснусь? Вдруг я умру?
Мысль, что она была мертва, не отпускала, но при этом казалась такой естественной, что пытаться разобраться в ней Розалия не могла, как бы ни старалась. Она просто поверила, что была мертва и что сейчас жива благодаря хаосу, и лишь крохотная часть её сознания тихо шептала, что здесь что-то не так.
— Ты не умрёшь, — возразил Третий всё с тем же серьёзным выражением лица и уверенностью, с которой она никогда не могла спорить. — Я буду рядом всю ночь и весь завтрашний день. Я всегда буду рядом.
— Но Клаудия говорила о пире, — не отступала Розалия. — Ты должен быть там? Вместе с Пайпер?
— Желательно, — выдержав паузу, ответил Третий. — Но если ты хочешь…
— Я потерплю, — поспешно перебила Розалия, сжимая пальцы на его плечах. — Очень важному и сильному Третьему сальватору нужно показаться на людях, а не сидеть со мной взаперти.
Третий рассмеялся, и Розалия была готова сразу же забрать свои слова назад, встать напротив дверей и никуда его не выпускать, чтобы он всё своё время проводил с ней. Но даже в детстве всё было не так просто, а ведь ей этого хотелось. Она могла бы ещё рассчитывать на того, кем Третий был раньше, но теперь он и впрямь был важным и сильным сальватором, который без устали доказывал, на чьей он стороне. Розалия знала, что ему лучше появиться на этом пиру, организованном леди Эйлау, и лучше с Пайпер, Первым сальватором, чем с юной принцессой Ребнезара, восставшей из мёртвых.
Так странно. Она любила танцевать и петь. На пирах и балах она могла только этим и заниматься, но сейчас…
Она ждала, пока Третий, вышедший, чтобы дать ей переодеться, перестанет притворяться, что у него не болит голова, и делала вид, что на самом деле её это не волнует. Он никогда не признавался в своих слабостях и вряд ли признается сейчас, разве что в своей привычной манере, с широкой улыбкой и смехом скажет, что Розалия — его главная слабость.