Пайпер принюхалась:
— Можжевельник они тоже любят?
— Запахи должны помочь им в лесу Мерулы, — ответил Третий.
Пайпер вздрогнула. Из-за настойчивости Магнуса, его звонкого голоса и оптимизма, которым он искрил, она умудрилась забыть про Третьего. Создавалось впечатление, словно не он пообещал показать ей улицы Омаги и решил лишь тенью следовать за ними. Впрочем, то, о чём он говорил, вряд ли было весёлым.
У сигридцев лес Мерулы — аналог мира мёртвых у землян. Некое особое пространство, куда они попадают после смерти и где, в зависимости от деяний при жизни, могут либо заблудиться, либо отыскать дорогу к упокоению. В одной из книг, врученных Джинном, Пайпер читала, что на неугодных Мерула спускала своих чёрных волков. Тех, кто оказывался в её царстве без сопровождения из мира живых, волки сначала тщательно изучали, а уже после богиня решала, что с ними делать. Пайпер не могла найти информации о том, что это за сопровождение такое.
— Можжевельник всегда означал ясный ум и избавление от страхов, — торопливо пояснил Магнус, криво улыбнувшись. — Драу, которые раньше брали подношения отсюда, а сейчас бродят по лесу Мерулы, должны ясно мыслить и быть смелыми, чтобы богиня была к ним милосердной. Так мы пытаемся помочь им.
— Используя запахи?
— Именно. Запахи должны напоминать ушедшим, что когда-то они были живыми, и тогда Мерула не даст им заблудиться в лесу. Она поймёт, что они заслуживают упокоения.
Пайпер молча кивнула. Алтарь и сам тис не выглядели запущенными, не напоминали ей о смерти и тех, кого уже не было в живых. Пайпер помнила портлендское кладбище, ровные ряди могильных плит из светлого камня, таких одинаковых, простых, серых — идеальное воплощение неопределённости, которая наступает при мыслях о смерти, такое же пустое и бессмысленное, как попытки людей ухаживать за могилами и оставлять на них свежие цветы. Пайпер не верила ни в Бога, ни в богов, загробная жизнь или перерождение для неё были лишь попытками людей придумать оправдания для своих действий или заверить себя, что они ещё увидят ушедших на том свете или в каком-то ином мире. Пайпер поняла это в девять лет, когда крепко держала плачущего Лео за руку и смотрела, как гроб их дедушки опускали в землю. Потом ей пришлось держать за руку и маму, потерявшую первого родителя, так что на слёзы времени не нашлось. Пайпер хотела сказать о своём выводе и матери с братом, но не решилась. Она боялась, что её неправильно поймут.
Теперь Пайпер было немного страшно. Она не знала точно, какова продолжительность жизни драу, могут ли они вернуться в своём прошлом обличие или переродиться в новом. Мысль засела в её голове так же крепко, как и сотни остальных: отрицать существование богов и некой загробной жизни больше не получится. Почему-то, думая об этом, Пайпер становилось неуютно. Она словно чувствовала, как немилосердные боги, не отвечавшие на молитвы сигридцев, наблюдают за их жизнью из какого-нибудь уютного местечка. Может быть, они пьют своё божественное вино и веселятся, словно сигридцы — маленькие игрушки в кукольном домике. Или они играют в бридж и не следят, как развиваются события. Пайпер помнила, как бабушка Линда пыталась научить её играть в бридж, и до сих пор считала, что отвлекаться во время партии не следует.
— Не унывай, Золотце, — Магнус легонько ударил её локтем, широко улыбаясь. — Драу этого не любят. Им нравится, когда мы веселы.
В сочетании с тем, что они до сих пор стояли возле алтаря, слова Магнуса казались очень странными.
— На самом деле это не только алтарь для погибших, — словно прочитав её мысли, добавил он. — Драу живут иначе, чем мы, так что… Ну, они не так серьёзны в этом вопросе, как ты можешь подумать. А вот ирау — другое дело. Им подавай помпезные алтари, посвящай баллады и всё прочее. Если когда-нибудь встретишься с ирау — не делай глупостей. Убьют без колебаний.
Пайпер не смогла заставить себя кивнуть. Она думала целую вечность, ругала себя и обещала навернуться с лестницы, но всё же произнесла:
— Я не встречала ирау лично, но я видела, что она сделала.
Третий, — и как он умудряется стоять так тихо, неподвижно и незаметно, что о его присутствии забывают? — издал какой-то странный звук.
— Надеюсь, это было не что-то ужасное, — пробормотал Магнус.
— Это было что-то ужасное. Потребовалась моя кровь, чтобы появился хотя бы шанс на спасение.
Она покосилась на Третьего и заметила проблеск заинтересованности. Либо он начал предполагать, для чего потребовалась её кровь, либо уже знал ответ и пытался соотнести его с тем, что было известно ему.
Наверное, если бы Пайпер сказала ему, что произошло на самом деле, они бы придумали, как помочь Стефану. Каким-то образом же Арне смог спасти Эйса от последствий эриама — сумеет спасти и Стефана. Нужно лишь понять, каким именно образом использовать Время. Пайпер согласилась бы, даже если бы это означало, что ей придётся отложить своё возвращение домой.
Теперь она даже не могла понять, что было домом. Может быть, дом дяди Джона. Или особняк Гилберта. Или Омага — приветливая, яркая вопреки снегам, ветрам и миру, в котором она находилась. Пайпер думала, что город ей не понравится, пусть даже она осмотрела всего ничего. Первое впечатление всегда было самым важным.
Она сама, наверное, произвела ужасное впечатление. Катон приказал всадникам нести весть о сальваторе, которая скрывается во дворце под защитой Третьего и Киллиана, и те, кто видел её в тот день, наверняка дополнили весть какими-нибудь неприятными подробностями. Своими тщетными попытками никого не замечать во время этой прогулки Пайпер лишь ухудшала ситуацию.
«Тебе бы успокоиться, — посоветовал внутренний голос. Не Лерайе, ведь она опять игнорировала её вопросы. — Давай, Золотце. Ты ведь решила, что со всем справишься».
Лишь секундой позже она поняла, что прозвище Магнуса мёртвой хваткой вцепилось в неё. Это тревожило и нравилось в равной степени.
— Пожалуйста, скажи что-нибудь, — шепнул Магнус. — Меня пугает твоё молчание.
Пайпер выдохнула, улыбнувшись.
— Я думала, ты будешь выпрашивать подробностей или что-то такое.
— Я, вообще-то, не такой уж и засранец. Но если хочешь рассказать мне какую-нибудь историю, я с радостью послушаю. Мне всё ещё интересно, каков твой мир.
— Не то чтобы я его по-настоящему знаю.
Магнус нахмурился, посмотрел на Третьего, но тот старательно сверлил пространство перед собой сосредоточенным взглядом. На руках у него были чёрные перчатки, так что он лишь водил кончиком пальца по месту, где был его перстень. Пайпер заметила, что в последнее время он слишком часто так делает.
— Ты что, жила в каком-то закрытом городе? — старательно улыбаясь так, будто ничего не произошло, спросил Магнус.
— Нет, но мой мир действительно огромен. Всё время забываю, сколько всего стран. То ли двести, то ли сто девяносто.
Магнус присвистнул.
— И как вам удаётся всё это контролировать?
— Я могу прочитать тебе лекцию, если захочешь. Всё-таки, я не всегда спала на уроках истории.
Правильнее было бы сказать, что она не всегда имитировала сон, но это уже детали.
— Неужели ваши школы настолько ужасны?
— Ужаснее твоих тренировок ничего нет.
Магнус возмущённо втянул воздух и отпрянул, театрально махая руками.
— Как ты смеешь заявлять мне такое? Я в тебя душу вкладываю, а ты!..
Третий на её выпад не отреагировал. Обычно он всегда начинал волноваться, если она в шутку жаловалась на Магнуса или Джинна. Последнего он заставил изменить подход к обучению Пайпер, но даже после этого Джинн не сумел приблизиться к мастерству и точности, с которыми Третий занимался с нею. Третий всегда тщательно объяснял значение каждого сигила, каждого заклинания, даже простым чарам уделялось особое внимание. Он пересказывал то, что успел узнать от Йоннет, но до сих пор не решался притронуться к её кристаллу. Пайпер не знала, в чём причина: то ли он признавал, что теперь кристалл принадлежит ей, то ли просто не хотел видеть что-то из прошлого. При этом всё, о чём он говорил, основывалось на прошлом.