Она была уверена, что Третий едва сдерживает очередной крик, и потому начала рассказывать. Пайпер знала, что тот Второй мир, который он, возможно, знал, сильно изменился, но не объясняла каждую мелкую деталь. Она говорила с Третьим так, словно давно его знала и он идеально понимал особый язык её мира. Словно они были не сальваторами, связанными магией, а давними друзьями. Оказалось, что это было намного легче, чем она представляла.
Пайпер говорила ему о Мэне и родном Портленде — чертовски шумном городе, входящем в пятёрку самых привлекательных для жизни городов. Она говорила о его ярких домах, морозной зиме со множеством осадков и крупнейшим в штате порту, который ей никогда не нравился. О своей не особо приветливой школе и Лиз, однокласснице, с которой можно было обсудить и тему по ненавистной химии, и недавно вышедшую книгу, ставшую бестселлером. Она говорила, как старательно собирала ровно сотню фотографий, которые вошли в альбом, ставший подарком на день рождения её дяди, как она заставляла старшего брата помогать ей и как они замучили соседского кота, с которым она пыталась сделать несколько снимков. Как Лео случайно разбил её первую камеру, как мама не выдерживала долгих прогулок по книжному магазину, как бабушка Линда учила её играть в бридж, а двоюродные братья пытались взять её на слабо каждый раз, когда они виделись. Как она не стеснялась лезть в драку, если в младших классах кто-то надоедал Лео, и как она потом выслушивала о своём неподобающем поведении, при этом ловя благодарные взгляды брата. Как она клятвенно обещала покупать Эйсу его любимое мороженое за каждую книгу, которую он прочитает. Как она громко пела вместе с отцом, когда они ехали куда-то. Как она на спор поцеловалась с сокурсником, а потом, когда он неудачно пошутил, сломала ему нос. Это было за две недели до того, как она узнала о существовании сигридского мира.
Пайпер болтала обо всём и ни о чём одновременно, изо всех сил сдерживала слёзы и не знала, почему ей так больно: из-за магии, связывающей с Третьим, воспоминаний о сумасшедшем детстве с братьями или мысли, что она может не вернуться во Второй мир. Она знала, как это эгоистично, особенно сейчас, когда Третий страдал из-за какого-то странного проклятия (ибо что ещё могло так подкосить его), но ничего не могла с собой поделать. Это было единственным, о чём она могла думать сейчас, видя, с каким вниманием Третий слушает её.
О боги.
Третий внимательно слушал её.
Ветон шумно выдохнула, отходя на пару шагов. Пайпер кое-как оторвала глаза от лица Третьего, бледного, с кровью вокруг рта и на подбородке, и посмотрела на его спину. Сигилы, нарисованные Ветон, уже исчезли, но и шрамы больше не кровоточили. Остались синие пятна, странные символы и старые раны.
— Ракс, — презрительно фыркнула Ветон. — Вытри руки и принеси мне кувшин с водой
Пайпер послушно встала, почти не ощутив, как рука Третьего выскользнула из её ладоней. Ветон указала на дальний стол, на котором и высился нужный кувшин. Пайпер торопливо вытерла руки о первую попавшуюся ткань, в мыслях извиняясь перед Третьим, и принесла целительнице кувшин. Неизвестно откуда Ветон достала большую деревянную чашу, наполнила её водой и опустила в неё чистую ткань. Не говоря ни слова, она выжала её и приложила к спине Третьего, зашипевшего от этого.
— Терпи, — только и сказала Ветон.
Она стирала кровь, полоскала ткань в воде, выжимала её и продолжала. Пайпер стояла, пустым взглядом следя за умелыми и точными действиями целительницы, чувствуя себя лишней. Ей следовало уйти сразу же, как только она привела Ветон.
— Найди красный отвар с травами, — спокойно произнесла Ветон, не отвлекаясь от дела.
Пайпер молча принялась искать его, изредка поглядывая на Третьего. Он ничего не выражающим взглядом наблюдал за Ветон и не пытался её остановить. Он даже не шелохнулся, когда она стала оттирать кровь с его лица и подбородка. И после, когда она сумела усадить его и начала вытирать кровь с груди, он ничего не сказал.
— Возьми чашу вон там, — сказала Ветон, указав на шкаф, откуда Пайпер в самом начале достала сундучок. — Вылей красный отвар, добавь немного воды и порошка из зверобоя, он жёлтый, не перепутаешь. Тщательно перемешай.
Пайпер не сказала ни слова: она нашла чашу, нужные ингредиенты, маленькую деревянную палочку и расположила всё это на сундуке у изножья кровати. Она бы ни за что не перепутала столь простые действия, но всё равно мысленно повторяла их, боясь ошибиться.
— Дай мне чашу.
Пайпер передала чащу, перед этим ещё раз тщательно перемешав полученный отвар. Ветон поднесла чашу к губам Третьего, рассеянно смотрящего на целительницу.
— Пей, — строго сказала она.
Выждав несколько секунд, Третий приоткрыл рот. Ветон помогла ему выпить отвар, провела чистым уголком ткани по лбу, стирая выступивший пот, и серьёзно посмотрела на него.
— Нужен ещё настой эрвы, — задумчиво пробормотала Ветон. — Дай мне его.
— Я… я не знаю, как он выглядит. Тут не подписано.
Ветон громко цокнула языком, отдала ей пустую чашу и отошла, чтобы найти отвар. Пайпер настороженно перевела глаза на Третьего. Он сидел, ссутулившись, пустым взглядом смотрел перед собой, не обращая внимания на слабо дёргающиеся пальцы. На его спине не осталось ни пятнышка крови.
— Что с ним было? — набравшись смелости, спросила Пайпер.
Ветон не ответила. Третий согнулся, упёр локти в колени и запустил пальцы в волосы.
— Пей, — приказала Ветон, протягивая ему склянку с бледно-зелёным отваром.
Третий без возражений выпил. Ветон спрятала склянку в складках своего простого серого платья, после чего мягко надавила на плечи великана.
— Не ложись на спину, — произнесла она таким тоном, будто уже сотни раз повторяла это.
Третий смиренно лёг на живот, убрав руки под подушки, и закрыл глаза. Ветон ворчала, пытаясь выдернуть из-под него испачканные одеяла. Когда Пайпер уже решилась помочь, целительница смогла справиться с этой задачей. Она отшвырнула одеяла, подошла к большим окнам, по форме напоминавшем приплюснутый треугольник, и приоткрыла одну из створок.
— Когда и где это началось? — спросила Ветон, повернувшись к Пайпер.
— На крыше, — запоздало ответила девушка. — Когда мы пришли к небесным китам.
— Что было первым?
— Первым? А, — выдала Пайпер, стоило только Ветон выгнуть бровь, — первым. Кровь из носа.
— Вас кто-нибудь видел?
— Нет.
— Точно?
— Точно.
— Надеюсь, что так.
Ветон опустилась на пол, спиной прислонилась к шпалере, изображавшей далёкие горные вершины, и прикрыла лицо ладонью. Её руки всё ещё были в крови Третьего.
— Никто не должен об этом знать, — тихо произнесла она. — Ни одна живая душа.
— Почему?
— Никто не должен об этом знать, — упрямо повторила Ветон.
— А это… это уже случалось ранее?
Пайпер покосилась на Третьего: он уже спал. Едва заметное шевеление и тихий звук, с которым он дышал, доказывали, что он действительно спит. Изуродованная спина блестела от ещё не высохшей воды.
— Да, и не один раз.
— Ему всегда так больно?
— Да.
Пайпер нервно сглотнула.
— Это проклятие?
— Он сам тебе расскажет. Если не пожелает вырвать язык, — усмехнувшись, добавила Ветон. — Поверь мне, Первая, он наказывал и за меньшее.
Пайпер сглотнула ещё раз. Думать, насколько Третий опасен, стало ещё сложнее.
— Что за чушь ты говорила ему?
— Это не чушь, — возразила Пайпер, смотря на спину Третьего.
Боги, она пялилась, как последняя идиотка. Но эти шрамы…
— Чушь, — не отступала Ветон.
— Но он слушал. Очень внимательно.
— Он не мог внимательно слушать. Всё, о чём он думает, когда это происходит, так это о боли.
— Ты в этом уверена?
Ветон хмыкнула.
— Дорогая, — язвительно произнесла она, смотря на неё исподлобья, — неужели ты думаешь, что я не знаю, с чем работаю? Не недооценивай меня.
Пайпер сглотнула, неопределённо качнув головой. Она не представляла в полной мере, что только что произошло, но была рада, что Ветон сумела помочь Третьему, пусть и обругала в процессе и его, и Пайпер. Словно вообще не могла без этого работать.