— Как думаешь, — с широкой улыбкой, из-за которой на щеках Уалтара появились ямочки, продолжил он, — мой принц будет достаточно смел, чтобы оборвать все нити до того, как они задушат его? Он приползёт и станет молить о пощаде?
Джокаста знала ответ, но промолчала.
— Передай принцу Фортинбрасу моё послание.
Ноктисы двинулись на неё. Джокаста не дрогнула, знала, что успеет разрубить их на куски до того, как схлестнётся с Уалтаром. Но с каждым шагом он растворялся, рассыпался на струи дыма так быстро и легко, что у Джокасты не осталось никаких сомнений: Уалтар стал тёмным созданием.
— Скажи ему, — тихо произнёс Уалтар, остановившись в полуметре от неё, — что будет больнее, чем в прошлый раз.
Джокаста не успела коснуться его даже кончиком меча, зато успела пронзить голову одного из ноктисов, прыгнувших на неё. Второй впился ей в плечо и попытался вырвать клок мяса. Стрела пронзила его голову, челюсти разжались, оставив след из крови и слюней. Джокаста прижала ладонь к ране, стискивая зубы, и оглянулась. Генти с поднятым луком стоял на стене и уже целился в другую тварь, нёсшуюся на Джокасту.
Она пробиралась к воротам под град стрел, осыпавшихся на ещё двигающихся тварей, без остановки стирала пот с лица. Должно быть, её тёмная кожа стала совсем серой, болезненной, а в светло-серых глазах появился нездоровый блеск. Сегодня на неё попало слишком много крови тёмных созданий, и эта рана…
— Не двигайся, — прозвучал над ней высокий властный голос. Алите всегда удавалось звучать так, будто она была королевой, а не целительницей. — Не двигайся!
Джокаста увидела вихрь рыжих волос, взметнувшихся у неё перед глазами, услышала топот множества ног и лай собак, скрежет закрываемых ворот. Торопливые шаги совсем рядом принадлежали Генти — он всегда был первым, кто оказывался рядом с ней после особо скверной встречи. Исключая Алиту, разумеется.
— Нужно отправить письмо, — выдохнула Джокаста, с трудом убирая руку с раненого плеча. Алита уже склонилась над ним и оценивала, насколько всё скверно. Вокруг бегали люди, звучали голоса, но единственное, что слышала Джокаста — это тишину в груди Уалтара. — Фортинбрасу. Нужно сообщить ему, что Уалтар выжил.
— Фортинбрасу? — недоверчиво уточнил Генти.
Ах да, как она могла забыть? До Фортинбраса невозможно достучаться, даже Киллиан не знает, где он.
— Тогда отправь послания в Омагу и Тоноак. И ещё кое-что…
Генти подставил ей своё плечо, чтобы она не упала. Джокаста из последних сил боролась с наваливающейся тяжестью, болью и страхом, снедавшим изнутри, но всё-таки проговорила так грозно, как только могла:
— Забери Бердар.
— Могла бы и сама это сделать… — проворчал Генти, однако по его голосу Джокаста поняла, что он улыбается.
Алита треснула его по руке.
— Ауч! За что? Я же правду говорю…
***
Первым тревожным сигналом стало то, что Эйкен сразу же вернул тени на своё тело. Обычно он всегда слушал их с умным видом, ведь любил показать, насколько хорошо он с ними управляется. Это было его небольшой игрой, представлением, единственным, что он мог себе позволить в силу своей стеснительности. Возвращая тени на левую половину тела сразу же, Эйкен всё равно узнавал всё, что узнавали тени. Но Клаудии не нравилось, когда он пропускал свои небольшие представления.
Второй тревожный сигнал едва не оповестил всю лесную живность о том, где они остановились. В своей привычной рыцарской манере Третий поручил Пайпер самое простое, что только могло быть: привязать Басона к дереву, чтобы он не сбежал на поиски приключений. Перед этим он выдал ей несколько кусочков яблок, которые обожал Басон, и сказал, что от этого он будет только смиреннее. Но Басон громко заржал, зафыркал, замотал головой и едва не хлестнул Пайпер хвостом. Она поспешно отбежала, уступив место Третьему, и растерянно уставилась на Магнуса, привязывавшего Лепесточка. Тот лишь пожал плечами, но его взгляд выдал беспокойство. Басон никого не любил, кроме Третьего (которого он всё равно доставал) и дам.
Третьего тревожного сигнала не потребовалось. Всё случилось быстрее, чем кто-либо успел среагировать.
Стелла поймала двух упитанных кроликов, и хотя на одиннадцать человек этого было мало (Третий всегда отказывался от еды), Клаудия едва притронулась к своей порции, решив отдать её Эйкену. Он хорошо постарался сегодня, отправив тени на разведку, когда они услышали ройаксена, и доставив послание в крепость Конте, и ему нужны были силы. Он как раз закончил со своей порцией и делал вид, будто наелся, когда Стелла принюхалась, ойкнула и спросила у Пайпер:
— Почему у тебя идёт кровь из носа?
Пайпер недоумённо уставилась на неё. Третий, медленно вышагивающий по периметру их лагеря, ограждённого защитными барьерами, резко обернулся.
Эйкен вдруг закашлялся.
— Эй, — обеспокоенно выдала Амалер, наклонившись к нему, — что…
Пайпер и Эйкен почти одновременно рухнули на землю, дрожащие, кашляющие кровью и плачущие от боли.
Мёртвые за спиной Эйкена стали напоминать несвязный хор переполошённых голосов. Клаудия не могла разобрать ни слова, но точно знала, что они кричат о боли, разрывающей тело на куски. Она едва не физически ощутила эту боль, вместе с Амалер приподняв трясущегося и хрипящего Эйкена. Из его носа и рта текла кровь, глаза закатились настолько, что были видны одни белки, кожа стала совсем белой и холодной. Клаудия быстро посмотрела на Пайпер, уже поднятую Третьим, и увидела то же самое, но у девушки ещё слабо подсвечивались вены на руках, словно Сила боролась с неизвестным источником боли.
— Они странно пахнут, — пискнула Стелла, водя носом.
— Я знаю! — рявкнул Третий, кладя ладонь на запястье Пайпер. Она пыталась захватить как можно больше воздуха, пока кровь продолжала фонтаном вырываться изо рта, и с каждой секундой дрожала всё сильнее. — Я ничего не могу понять… Что-то препятствует магии. Амалер?
— Не знаю, — растерянно пробормотала она, держа ладонь на лбу Эйкена. — Это не лихорадка или хаос. Что-то сжигает их изнутри, и я не…
— Каромера, — прошелестело где-то в стороне.
Клаудия заозиралась по сторонам. Все феи, за исключением Мелины, заняли позиции и обнажили оружие, готовые к атаке из темноты. Небольшой костёр, на котором всё ещё пёкся кролик, уже обуглил его до черноты. Лошади беспокойно били копытами по земле и громко ржали, вспугивая птиц. Клаудия не могла понять, откуда прозвучал мёртвый голос, но всё же повторила:
— Каромера.
Третий испуганно впился в неё посветлевшими глазами, и его руки будто инстинктивно прижали Пайпер ещё ближе.
— Каромера? — почти шёпотом переспросил Магнус. — Откуда…
— Фляга с водой, — догадалась Стелла, закрыв лицо руками. — Они же пили из одной фляги, днём, во время привала!
Пайпер вдруг выдала новую волну судорожного кашля вместе с кровью, попавшей на одежду Третьего, и затихла. Эйкен ещё слабо дрожал, его глаза за закрывшимися веками метались из стороны в сторону.
— Нет-нет-нет… — протараторил Третий, кладя ладонь на щёку Пайпер. — Открой глаза! Немедленно открой глаза!
— Амалер, готовь противоядие! — гаркнула Мелина, вздёрнув женщину на ноги. Клаудия послушно приняла Эйкена, уложила его голову на своих коленях и приложила пальцы к шее. Пульс стал слабее, но, к счастью, всё ещё был.
— У нас нет нужных трав, — ровным голосом возразила Амалер. Клаудия могла бы восхититься её выдержкой, если бы не чувствовала, как её сердце замирает от страха и боли.
Каромера убивала за день, и неправильно отмеренные ингредиенты для противоядия могли лишь ускорить её действие, сократив день до нескольких ничтожных часов. Одними из основных ингредиентов были порошок из мустры и сок чистотела, смешанный с чистой водой в пропорции, которую Клаудия не знала. Зато она знала, что, даже если у Амалер найдётся порошок из мустры, у неё нет сока чистотела и уж тем более чистой воды. До Серебряной реки, где они могли пополнить запасы, они бы добрались только к полудню следующего дня.