– Говорите, я вас слушаю!
– Алло, я… – Альбина сильнее сжала покрасневшие пальцы вокруг телефона. – Я… – голос сорвался. – П-помогите мне, пожалуйста! Он уже совсем близко, он хочет меня убить… – не сдержавшись, она отчетливо шмыгнула носом. – Прошу вас, умоляю, я…
– …Где вы? Девушка!
– Я не знаю адреса, – истерически забормотала Альбина, съежившись в страшном предчувствии собственной участи. – Здесь повсюду деревья… Много деревьев. Вы же можете отследить мой звонок… Пожалуйста, сделайте что-нибудь! Он… П-поздно… Он сейчас меня убьет!
Ее руки разжались сами собой, телефон упал глубоко в снег, исходящий звонок прервался.
– Ах, вот ты где! – притворно удивился монстр, вырастая над съежившейся Альбиной. – Ну, сколько можно трепать мои нервы дешевыми фокусами? Ваша проклятая семейка меня совсем доконала. Сначала папочка, теперь это недоразумение, его любимая дочка… Ты такая жалкая, что мне даже не хочется марать о тебя руки. Но наш внезапный гость меня здорово выручил… вот с этим.
Едва живая от страха, Альбина с трудом подняла голову, чтобы увидеть демонстрируемое ей оружие. Монстр, чье лицо претерпело сильные изменения после встречи с тем неизвестным мужчиной, смотрел на нее сверху вниз и победно улыбался, зная, что конец страшной сказки неумолимо близок и пройдет в точности по его извращенному сценарию.
Что-то внутри девушки оборвалось с глухим стуком, разбиваясь о выставленные напоказ шипы панического страха.
Альбина зажмурилась, инстинктивно заслоняя мокрое лицо заледеневшими руками, как в детстве, когда родители смотрели фильмы ужасов, а она, совсем еще малышка, с любопытством подсматривала за происходящим на экране. Теперь фальшивые кошмары переметнулись в реальную жизнь, и этот страх уже нельзя сравнить с тем, запомнившимся еще из далекого беззаботного детства. Этот слишком осязаем, и от него не выйдет спастись при помощи наивно раскрытой ладони.
Альбина не знала, сколько минут, а может, всего лишь долгих секунд прошло, прежде чем она решилась приоткрыть глаза, чтобы узнать, отчего монстр медлит с вынесением смертельного приговора. В тот же миг зловещая улыбка резко сползла с его окровавленных губ.
– Скажи папочке привет, – издевательски протянул он, прежде чем выбросить вперед вооруженную руку и дважды спустить курок.
ВЕРА
– Глеб!
Боже мой, зачем, за что?! Я почти отвыкла от него, почти перестала вспоминать его лицо, надежные и такие родные объятия его сильных рук, интуитивно заглушала в своей памяти звук его голоса. Почти приучила себя относиться к нему, как к яркой фантазии, выдуманной моим разыгравшимся воображением; волнующей картинке, никогда не существовавшей в реальности. Так было проще не сойти с ума от жуткой тоски по махнувшему хвостом счастью, взятому напрокат, не чувствовать себя обманутой, неудачницей, обреченной на вечные страдания без права на светлое будущее.
Но вот он здесь...
И вместо того, чтобы броситься ему на помощь, я могу только жадно кутаться в теплую куртку, все еще стойко хранящую его запах, и глупо таращить свои больные глаза, будто в самом деле ожидая, что под моим взглядом он поднимется, и весь этот кошмар автоматически прекратится. Да, он уникальный человек. У него в запасе чертова куча жизней, чему я сама была непосредственным свидетелем, и эта не может оказаться последней… Но Глеб все не двигался, а я не сводила с него исполненного надежды взгляда, пока вдруг, словно очнувшись от ступора, не обнаружила себя рядом с ним. Хотя и была уверена, что не сумею сделать даже пары лишних движений.
– Глеб, – я осторожно тронула его за плечо, без особых усилий переворачивая на спину, и тотчас увидела большое мокрое пятно, ясно выделяющееся на темном свитере. Впервые за все свое пребывание в проклятом подвале я готова была рыдать и рвать на себе волосы от отчаяния и невозможности помочь тому, кто столько раз вытаскивал меня из серьезных передряг, одним своим присутствием в моей жизни не давал опустить руки и плыть по течению. Он и сейчас пришел мне на помощь, пришел за мной вопреки всему, несмотря ни на что, чтобы… умереть у меня на глазах?
– Так не должно быть, – одними губами прошептала я, прилаживая ладонь к его ране и сквозь выступившие слезы глядя за тем, как мои пальцы быстро окрашиваются в тошнотворный красный цвет. – Глеб, пожалуйста…
Мои бестолковые попытки зажать его рану ни к чему не приводили, крови по-прежнему было слишком много.