Зачем все это? Зачем он за мной пришел?!
Пальцами провела по его колючей щеке, оставляя след, вновь вспоминая, какого это – касаться его, и с громким всхлипом упала рядом, уткнувшись носом в его мощное предплечье. Я могу вынести что угодно, мозговой штурм вроде того, что устраивал мне дотошный Павел, любое дерьмо, возникающее в травмированной голове Альберта, кровавые стычки с многочисленными врагами Хаоса; могу вынести все, абсолютно все. Кроме этого. Если он умрет, все будет тщетно, мое никчемное существование потеряет единственный смысл, и мне остается только лечь рядом с Глебом, закрыть глаза и просто ждать, когда и для меня в этом мире наступит желанный конец.
Но только не теперь, нет…
Резко распахнув воспалившиеся от слез веки, я приподняла голову, чтобы вновь увидеть черты любимого лица.
– Я не хочу жить без тебя, – тихо сказала ему, не обращая внимания на саднящую боль в потревоженном горле и то, что мои слезы насквозь промочили его испорченный свитер. – И не буду. На кой черт мне такая жизнь? Если ты уйдешь, я уйду следом за тобой, так и знай…
Шумно выдохнув, я потянулась к нему, едва касаясь разбитыми губами его подбородка, колючей щеки, уголка пересохших губ. Морщилась от боли, но не могла оторваться от него даже на короткий миг, словно пытаясь удержать, не дать переступить заветную грань между жизнью и смертью. Пачкалась в его теплой крови, не замечая этого. Меня буквально разрывало изнутри от мысли, что из него капля за каплей вытекает жизнь, а я не в силах предотвратить неизбежное, не в силах помочь ему, сделать так, чтобы мой любимый мужчина остался здесь, со мной рядом.
Он уходил.
Случайно нащупав что-то в кармане куртки Глеба, я сунула туда окровавленную ладонь и вытащила небольшой продолговатый предмет… мобильный телефон, настолько выбивающийся из мрачного антуража каменного мешка, что даже не сразу сообразила...
Телефон.
Я бестолково вертела мобильный в руках, точно позабыв, как им пользоваться и для чего, собственно, он вообще предназначен, как вдруг услышала хриплое:
– Позвони…
И замерла, на пару-тройку секунд вовсе перестав дышать, лишь чувствуя, как пальцы сильнее впиваются в металлический корпус телефона, норовя продавить его с обеих сторон.
– Глеб…
– Убирайся отсюда, – просипел он, едва приоткрыв дрогнувшие веки.
– Нет, Глеб, я не…
– Живо, – перебил он, с трудом двинув рукой, наощупь отыскивая мою руку. Взглядом проследив за его движением, я сама легонько сжала его ладонь и пообещала, подавшись вперед, совсем близко к нему:
– Я не уйду без тебя.
– Всё… – он говорил очень медленно, сглатывая окончания. Даже короткие слова давались ему тяжело. – Черт, надо же, лажанулся вновь… Уходи, Вера.
– Не смогу, – отчаянно помотала головой, едва не потеряв при этом шаткое равновесие.
– Сможешь. Ради меня, – его пальцы дрогнули почти неощутимо, а следующую фразу я буквально прочитала по губам. - Я люблю тебя, милая.
– Я люблю тебя, – дрожащим эхом отозвалась в ответ, цепляясь за его руку, точно боясь, что он способен исчезнуть. – Я так сильно тебя люблю, Глеб… Я не смогу без тебя. Я и дня без тебя не протяну, ты слышишь?!
– Уходиии…
– Не могу, не могу, не могу!
– Мне не жаль умереть ради тебя. Просто помни об этом. А теперь убирайся отсюда. – его глаза закрылись сами собой, губы едва шевельнулись, пропуская свистящим шепотом: – Пожалуйста…
Слезы бесконтрольным потоком текли по моим щекам, оставляя соленую влагу на потрескавшихся губах. Я уже не пыталась сдерживать их, все отчетливее понимая, что должна оставить Глеба одного внутри смертельно опасной клетки, исполнить его последнее желание, которым он дарит мне бесполезную жизнь, принося в жертву собственную.
Но я не могу с этим смириться. Мне нужно выбраться наверх и любым способом добиться того, чтобы его смерть ни в коем случае не была напрасной. И только после… убедившись, что сделала максимум по своим возможностям, я смогу позволить себе уйти следом в смутной надежде, что где-нибудь там, далеко-далеко, он будет меня ждать.
– Я… уйду, – связно говорить у меня не получалось, голос дрожал, срываясь на каждом слоге. Но мысли понемногу обретали верное направление. – Здесь нет связи. Я выберусь наружу и позову помощь. Только держись, Глеб, прошу тебя.
Он ничего не ответил. Смахнув с лица слезы и присмотревшись к нему, я поняла, что Глеб больше не здесь и не может слышать моих слов, как бы громко я не пыталась кричать в надежде достигнуть его погасшего сознания. Все будет тщетно, ведь мне больше не к кому обращаться. До боли закусив вновь закровившую губу, я в последний раз провела ладонью по щеке Глеба, запоминая его, коснулась губами его губ в прощальном поцелуе и попыталась выпрямиться. Бедро, рассеченное ранее острым лезвием ножа, вновь заныло, но на сей раз боли я почти не почувствовала. И даже когда схватилась за стену раненой рукой, только поморщилась, почти перестав воспринимать ощущения собственного тела.