Пересекая широкий больничный холл, следователь печалился, попутно припоминая, что у него в этой больнице уже имеется страдалец с огнестрелом – ушлый компьютерщик по имени Максим Щёлоков, скрытный тип себе на уме, уже идущий на поправку. В отличие от Владимира, парень вроде как совсем не беспокоился из-за того, что его дело до сих пор застряло на мертвой точке. А у Ларионова статистика на нулях… И долгожданный выходной следом за праздниками срывается чертовому псу под хвост…
За нерадужными размышлениями Ларионов не заметил, как едва не врезался в появившегося из соседней двери угрюмого мужчину в белом халате. Тот остановился на пороге кабинета, разглядывая прибывшего следователя, и, точно очнувшись, спросил Владимира:
– Вы же из прокуратуры?
– Точно, – без всякого удовольствия подтвердил Ларионов, по привычке приглядываясь к доктору, и полез в карман за удостоверением.
– Не нужно. Я вас уже видел. Эдуард Ефимов, – в свою очередь представился мужчина в халате и развернулся к лестнице. – Пройдемте со мной.
По дороге он успел ввести Ларионова в курс дела. С девушкой все хорошо; несмотря на многочисленные ранения, ее жизнь вне опасности, однако она по-прежнему находится без сознания и ничем не может помочь следствию. Что же касается мужчины, то тут доктора оказались бессильны; невзирая на тревожную ночь, проведенную в попытках спасти неизвестному жизнь, ближе к утру он скончался, так и не придя в себя. Внимательно выслушав Ефимова, Ларионов покивал задумчиво, попутно сбрасывая не слишком важный входящий звонок.
Они спустились на нижний этаж и остановились у широких стеклянных дверей с матовыми вставками, за которыми ничего не было видно. Эдуард Ефимов беспрепятственно прошел внутрь, придержав дверь для следующего за ним Ларионова. В помещении оказалось довольно прохладно, и следователь бегло порадовался, что не забыл натянуть остро нелюбимый пиджак.
– Мы опознали убитого, – неторопливо заговорил Ларионов. – В машине, обнаруженной неподалеку от хижины, были найдены документы на имя Митяева Валентина Егоровича, таковой числится в пропавших уже почти месяц. Отправился с друзьями на охоту и, по-видимому, отбился от группы. Но вот вопрос, каким образом он оказался в этом проклятом месте?...
Эдуард безучастно кивнул:
– Взглянете на тело?
– Давайте, – без особого желания согласился Владимир, шагая следом за доктором вглубь помещения.
На металлической каталке лежало тело, прикрытое стерильно белой простыней. Ефимов подошел ближе и без всяких предупреждений откинул край ткани, явив взору Ларионова бледное лицо светловолосого мужчины. Увидев труп, следователь в изумлении распахнул рот и сделал неопределенный взмах рукой, помогая себе подобрать толковые слова для обозначения обрушившихся на него эмоций:
– Погодите-ка, тут явно что-то не то. Валентин Митяев – темноволосый мужчина средних лет, с густой щетиной, а этот светлый и…
– Экипировка, – невозмутимо пожал плечами Ефимов, не впечатленный выводами Ларионова. – Мы сами удивились, когда поняли, что на мужчине парик, а растительность на лице ненастоящая. Сейчас это очень просто делается.
Следователь немного похватал ртом воздух, не сводя долгого взгляда с лица мертвого мужчины.
– Вы знаете, кто это такой? – тихо и очень обреченно поинтересовался он у Ефимова.
– Митяев Валентин?
– Если бы, – все тем же тоном возвестил Ларионов, завидуя счастливому неведению стоящего рядом человека. – Этого красавца мы все прекрасно знаем. Знакомьтесь: Константин Игнатьевич Доманов, в определенных кругах более известный, как Том. Это не Митяев.
– Известный персонаж? – сочувственно спросил Эдуард.
– Еще какой, мать его… – Ларионов едва удержался, чтобы не запустить ладонь в тщательно причесанную шевелюру. – У Тома, по слухам, большие проблемы. Многие думали, что он давно покинул наш славный город, и на тебе… Если у него были документы Митяева, значит, сам Митяев давно уже мертв. А его близкие сожрут нас с потрохами.
Эдуард Ефимов пожал плечами, непрозрачно давая понять, что проблемы следствия его никоим образом не касаются, и аккуратно вернул простыню на место.
***
Лишившись компании безэмоционального доктора, Ларионов отошел к широкому окну в конце длинного больничного коридора и немедленно набрал номер своего лучшего друга и коллеги по совместительству, справедливо рассудив, что нужно бы разделить с кем-то свою головную боль. Тот ответил уже через пару гудков.
– Какие люди с самого утра, – невольно восхитился Борис вместо приветствия, но Ларионов, против обыкновения, был мрачен и совсем не настроен на дружескую беседу.