– Давай, – бросил Глеб сквозь плотно сжатые зубы, устроившись на водительском сидении. – Говори. Черт, не вздумай теперь водить меня за нос, усекла?!
– Я не понимаю…
– Что ты не понимаешь?! Если кто-то что-то здесь ни х**а не вкуривает, то это конкретно я.
– Глеб, поехали отсюда, – на удивление четким голосом попросила я.
– Милая, ты мне сейчас выложишь все, – кажется, я не слышала этой интонации с того момента, как он грозил свернуть мне шею возле дачи Павла, где сам черт столкнул нас лицом к лицу. – Шутки кончились, и я больше не буду прыгать перед тобой на задних лапках, как дрессированный кретин. Выкладывай. Что за дерьмо с этой могилой?
– Я все объясню, клянусь тебе, – на сей раз голос меня подвел. – Только давай уберемся отсюда…
– Не сдвинусь с места, пока не начну хоть что-то просекать.
– Это моя могила. Он привел меня сюда и сказал, что…
– Теперь начинается новая жизнь, я помню. Он – это кто? Глюк?
– Ты считаешь меня чокнутой?
– Милая, я от тебя без ума, но у Павлуши наверняка были какие-то основания, чтобы с таким упорством добиваться для тебя отдельной палаты в дурке.
Я бросила на Глеба тревожный взгляд, попросту отказываясь верить своим ушам. Дело принимало иной оборот, все мои заготовки и самоувещевания стихийно летели к черту. Я все еще не могла прийти в себя, успокоиться после неожиданного удара в виде проклятого венка, и меньше всего хотела сейчас, чтобы Глеб вел себя, как… Как прежде, в самом начале нашего знакомства. Эти его угрозы, ледяной тон, горящие злостью глаза – все это было раньше, кажется, так давно, что уже и не вспомнить. Он не может вновь вести себя так со мной. Он говорил, что справится, а на деле все оказалось совершенно иначе. Первое серьезное испытание из череды тех, о которых я неоднократно его предупреждала, и Хаос сразу же срезался, нашел для себя самое удобное объяснение в том, что я ненормальная.
– Убирайся к дьяволу, – зло прошипела, резко хватаясь ладонью за дверную ручку. Нажала, но ничего не произошло; он успел заблокировать замки.
– Не так быстро, – холодно отчеканил Хаос.
– Выпусти меня.
– Может, еще предложишь оставить в покое?
– Предложу, – я развернулась к нему лицом. – На деле все оказывается куда проще. Ты ничем не лучше всех остальных. Такой же самоуверенный придурок, как и те, кто пытался упечь меня в психушку.
– Я еще не пытался.
– Открой дверь.
– Вера!
– Открой дверь.
Он схватил меня за плечо и с силой развернул к себе.
– Говори, – процедил гневно, глядя мне прямо в глаза. – Не доканывай меня, это всегда заканчивается плохо. Я уже на грани и с трудом держу себя в руках. Если бы кто другой вздумал выкинуть такой фокус…
Глеб замолчал, не договорив. Некоторое время мы просто смотрели друг другу в глаза, я – со злостью и обидой, он – с плохо скрываемой яростью. Казалось, он в самом деле едва сдерживается, чтобы не дать волю чувствам и не размазать меня по сиденью.
– Ты привела меня сюда, – он вновь заговорил первым. – Я давал тебе возможность повернуть назад.
– Я не знала… Не думала…
– Скажи мне, – на сей раз прозвучало почти мягко.
– Этот проклятый венок, его не должно было там быть. Я могла никогда не прийти сюда, какой смысл оставлять его на могиле?
– Все еще ни х**а не просекаю.
– Он здесь, – твердо заявила я, вскинув на Глеба горящий отчаянием взгляд.
– Черт! Кто – он?
…
– Ангел.
Да, в пылу самолюбования он на полном серьезе называл себя Ангелом.
– Так, я звоню Эдику, – но на деле Глеб не сделал даже попытки достать телефон.
– Я расскажу.
– Тогда тебе лучше поторопиться.
– Он называл себя Ангелом Возмездия, – вздрогнула, когда с губ сами собой сорвались эти слова. – Считал себя всемогущим, все остальные должны были по первому требованию удовлетворять его потребности и желания. Чокнутый психопат искренне полагал, что мир вращается исключительно вокруг него.
– Это тот бивень, который держал тебя…
– Не только меня. Мне повезло больше, чем остальным. Когда я впервые очнулась в том страшном месте, то едва не сошла с ума… Это был кошмар наяву. Темно, сыро, каменные стены не пропускают внутрь проклятого мешка ни звука снаружи… – прикрыв глаза, я откинулась на спинку сиденья. – Передо мной – железные прутья решетки, сквозь которые слабо просматривалась лестница, ведущая куда-то наверх и заканчивающаяся у чуть сдвинутой вбок крышки люка. В зазоре виден свет. Дневной свет, Глеб.
Хаос не сказал ни слова, когда я замолчала. По звукам, даже не открывая глаз, поняла, что он занял похожее положение – прислонился спиной к сиденью и обратился в слух.