– Когда я пришла в себя, запаниковала. Кричала, кажется, даже ревела, бешено цеплялась пальцами за прутья решетки, но, конечно, не смогла их даже немного согнуть. Я долго находилась в одиночестве, терзалась мыслями о погребенных заживо и прочих страшилках, которые так любят рассказывать дети… – против воли усмехнулась; странно, но звук собственного голоса в тишине автомобильного салона почти успокаивал. – Мне едва исполнилось шестнадцать, когда я попала туда.
– Но…
– В полицейских отчетах была другая цифра, – объяснила, безошибочно определив, в чем заминка. – Наверное, я не выглядела на свой возраст. Когда отец взял меня под опеку и выправил мне другие документы, я увидела, что мне сбросили почти три года.
– Значит, тебе сейчас действительно двадцать один?
– Глеб, я давно тебя не обманывала.
– Да, ты просто предпочитала молчать.
– Тебя это удивляет? В моем прошлом нет ничего, чем можно было бы гордиться. Я точно знаю, почему до сих пор жива, и это почти не вызывает у меня никаких мук совести. Если б я попыталась геройствовать, сделала хоть что-то, чтобы прекратить кошмар, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
– Растолкуй.
– Когда он впервые спустился вниз, небольшой зазор между крышкой мешка и дырой уже не светился, была ночь. Мне наконец-то удалось заснуть, хотя сон был тревожный, и едва лестница скрипнула, я сразу открыла глаза. Он стоял совсем рядом, нас разделяла только проклятая решетка. Молодой парень, достаточно привлекательный по нынешним меркам. С первого взгляда ни за что не скажешь, что у него такие серьезные проблемы с головой. Он даже говорил нормально, четко, слаженно. Поэтому сначала я ошибочно подумала, что он – мое спасение.
Но это длилось недолго. Когда он покачал головой в ответ на мои просьбы поискать где-нибудь поблизости ключ, а затем начал нести бред относительно своих мерзких идей, я вновь впала в истерику. Металась по клетке, бросалась на решетку, кричала, пока в горле не встал ком, а он просто смотрел и, кажется, в самом деле наслаждался зрелищем. Знаешь, он только отошел на пару шагов – может, боялся, что я извернусь и смогу достать его сквозь прутья? А потом ушел. Я даже не сразу заметила, что вновь осталась одна.
Он приходил каждый день по нескольку раз – за временем суток позволял следить тот самый зазор. Не знаю, почему Ангел не задвигал крышку до конца; может, таким образом пытался обострить панику жертв? Мне очень хотелось жить и совсем не светило умереть в плену свихнувшегося маньяка; я приблизительно знала, что меня ждет, поэтому до последнего не оставляла попыток найти хоть малейшую лазейку из этого ада. А потом…
Я почувствовала, как Глеб насторожился.
– Потом состоялся тот разговор. Он вновь спустился вниз, с удовольствием, как мне показалось, выслушал все, что я ему говорила, после чего опустился на корточках в полуметре от решетки и сказал, что я очень похожа на его сестру. Он сказал, что ошибся, притащил меня вместо другой девушки, и что я не вызываю в нем нужных эмоций, только зря трачу его время и занимаю чужую клетку. Знаешь, ничего удивительнее он просто не мог сказать.
О том, чтобы освободить меня, он даже не задумывался, хотя я просила, умоляла его отпустить. Он велел во всем его слушаться и сходу дал задание: подготовить клетку для другой, «нужной» ему девушки… Глеб, я не стану рассказывать всего. Слишком… трудно. Вскоре до меня дошло, чего он хочет: сделать меня кем-то вроде доброго духа «каменного мешка», его глазами и ушами здесь, изнутри, когда он где-то далеко и не может следить за тем, что происходит в его отсутствие.
– И ты согласилась?
– Нет. Конечно, нет. Как только он решил, что достаточно меня обработал, я… попробовала броситься на него. Костиным мальчикам и не снилось, как можно обращаться со своими жертвами. Судя по тому, как день сменял ночь в тот самом зазоре, я провалялась около трех суток, прежде чем смогла опять хоть что-то соображать.
– Что было потом?
– Я его боялась. Мои редкие попытки что-то сделать заканчивались одним и тем же. Я не знала, как смогла протянуть то время, иногда казалось, что совсем чуть-чуть, и я в самом деле сойду с ума. Либо с разбегу расшибу себе голову о стену или раздеру вены в клочья, чтобы навсегда прекратить этот кошмар. А потом стали появляться другие девушки, и мне казалось, он их знал, каждую… Глеб, – в этот момент, впервые за время своего рассказа, я ощутимо вздрогнула. – Не заставляй меня об этом говорить.