– Если эта мразь действительно где-то рядом…
– Я могла вытащить оттуда хотя бы одну, – словно не слыша его, пробормотала я. – Там была девушка, чье имя я позабыла сразу же, как только узнала. Она никак не могла примириться со своим новым положением и все умоляла меня сделать хоть что-то… Никак не могла понять, что я такая же пленница, как и она. Все, что меня интересовало, это как не разозлить Ангела и протянуть подольше. Удивительно, но даже в таких условиях мне очень хотелось жить…
***
Сделав короткий шаг вперед, я замерла, не решаясь продолжить движение. Девушка сидела спиной ко мне, поджав под себя босые исцарапанные ноги, сгорбившись, словно измученная тяжелой болезнью старуха. Между тем, ей вряд ли исполнилось больше двадцати – я видела ее в первый день прибытия, когда внешне она еще походила на свой реальный возраст.
Теперь она выглядит совершенно иначе – волосы, тогда уложенные в красивую прическу, висят по плечам, словно их обмакнули в баночку с жиром; лицо бледное, осунувшееся. Под глазами, совсем недавно метавшими гром и молнии, залегли глубокие мешки, губы потрескались то ли от холода, то ли от того, что она слишком часто кусала их, даже не замечая.
Здесь уже никто ничего не замечает, кроме меня. За все время заточения пройдя несколько стадий от слез, паники и тошнотворных истерик до немого покорного созерцания, я научилась видеть то, что другие, осознав свою неприглядную участь и ударяясь в тревогу, были попросту не в силах заметить.
Каждый раз, бросая взгляды в сторону этой новенькой, я ощущала где-то глубоко в груди неясную тянущую боль. Она еще не знала, что больше никогда в жизни не увидит солнечный свет, не повидает друзей и близких, не проронит ни одного слова о любви, а главное, больше никогда и ничего не сможет решить. Попав однажды сюда, на самое дно, надежда когда-либо вновь выбраться наверх улетучивается так же стремительно, как мятежная гроза прорезает потемневшее небо. Я поняла это быстро, некоторые не понимают до сих пор. Она же – я ясно видела ответ в каждом ее вдохе, взгляде, движении – не сможет принять данную истину.
Она уже сломалась почти без борьбы, тем не менее, в ней до сих пор тлеет надежда на возвращение к жизни.
Пользуясь тем, что на мне нет кандалов, я сделала еще один короткий шаг в сторону замершей без движения девушки. Не знаю, чего мне хотелось в эту минуту – попытаться успокоить или же назвать дурой, велеть подчиниться и терпеть существование в заданных условиях без оглядки на прошлое. Она вдруг развернулась, дернулась, вцепилась пальцами в прутья решетки и бросила на меня дикий взгляд, полный боли и ненависти. Однако стоило ей понять, кто перед ней, как она сразу же сильнее стиснула пальцы и буквально повисла на стенке своей импровизированной клетки.
– Помоги, – прохрипела одними губами.
Я отшатнулась от нее, словно от прокаженной, но назад не повернула.
– Помоги, – повторила она, на сей раз громче. Нервно дернула за прутья. – Заклинаю тебя, помоги мне!
– Не могу, – тихо, но твердо сказала я.
– Неправда! Ты можешь передвигаться здесь, значит, почти свободна. Найди что-нибудь, сними с меня это, – она потрясла закованной ногой. – Мы сможем убежать отсюда, я обещаю тебе. Клянусь, мы это сделаем. Нужно лишь добраться до верха...
– Мы сделаем ровно пять шагов. Нам ни за что не подняться наверх.
Она на секунду замерла, застывшим взглядом впилась в мое лицо, с силой закусила губу.
– Нет, нет, нет… Ты не можешь так говорить. Не сдавайся, слышишь? У нас нет ни лестницы, ни веревки, но мы можем карабкаться наверх и без всего этого, – горячо заговорила она, словно опасаясь, что я могу развернуться и уйти.
Как будто отсюда был выход.
Я настойчиво покачала головой из стороны в сторону.
– Ты не можешь видеть, – прошептала, надеясь убедить ее. – Там закрыто. Наверху крышка, нам ее не сдвинуть.
Всхлипнув, она вновь заметалась вдоль клетки, нервно заламывая руки и бросая полные ненависти взгляды то на цепь, то на давящие каменные стены.
– С тобой что-то не так… – убежденно проронила она, вновь повиснув на прутьях. – Как долго ты находишься здесь? Почему реагируешь так спокойно?!
Я молчала, и она, пробормотав что-то себе под нос, заговорила тише:
– Ты ведь хочешь жить, как и я, ты очень сильно хочешь жить… Почему ты позволяешь ему делать это с собой? Мы можем бороться вместе, нам обеим есть, ради чего вести эту борьбу. Там, наверху, столько всего интересного и необычного; там кипит жизнь, события сменяют друг друга, люди улыбаются, куда-то спешат, хмурятся, испытывают чувства и эмоции. Делают все, чего мы с тобой лишены. Это неправильно. Так нельзя! Я хочу туда, к ним, и ты…