Опустившись с ней рядом, он медленно протянул ладонь, коснувшись латексным пальцем кровоподтека на ее нежной щеке.
– Все хорошо, – проговорил одними губами, не сводя глаз с ее побелевшего лица. – Теперь все будет хорошо.
Не отвечая, она прислонилась затылком к стене за своей спиной, опуская вниз дрожащие ресницы.
– Не было смысла со мной бороться, – обхватив за подбородок двумя пальцами, он повернул ее лицо к себе, вновь жадно впиваясь глазами в ее потускневшие глаза, вынужденно взирающие на него с ненавистной мольбой и ожиданием самого страшного. – Ты ошиблась. Все могло быть совершенно по-другому, если бы…
Он не договорил. Измученная девушка тихо всхлипнула, совсем чуть-чуть приоткрывая потрескавшиеся губы в мелких ранках, будто пытаясь возразить ему что-то, но так и не произнесла ни единого слова.
– Мы могли избежать всего этого, – глухо сказал он, другой ладонью с особенной лаской приглаживая ее перепутанные волосы, когда-то мягкие, волнами струящиеся по плечам, теперь же похожие на сухую изжеванную мочалку. – Я был с тобой рядом. Я только хотел, чтобы мы любили друг друга. Чтобы ты была моей королевой. Но ты уничтожила меня… Видишь, что ты наделала? Смешала меня с дерьмом, думала, это сойдет тебе с рук, и рана когда-нибудь заживет. Ты сама сделала свой выбор, бездушная уродливая тварь, – он резко сомкнул ладонь на ее запястье, дернув к себе податливое девичье тело, и процедил ей на ухо. – Ты сполна заслужила все то, что тебя ожидает в моей власти.
Монолитные стены глубокого каменного мешка в мгновение поглотили пронзительный девичий крик, заполонивший холодное помещение спустя несколько секунд. Длинная цепь грохнула по бетонному полу. Настежь распахнутая дверца в смертельную клетку более не играла никакой роли. Надежно запертый люк, единственный путь, ведущий наружу из пропахшего кровью гиблого места, был доступен всего одному человеку, и этот человек не был намерен проводить по нему кого-то другого.
Каменный мешок захлопнулся, получив свою почетную первую жертву.
Глава 1
Она крепко обхватила свое тело холодными ладонями, стараясь унять непрекращающуюся бешеную дрожь, не сознавая толком, что оставляет кровавые следы на одежде. Зубы клацали друг о друга так громко, что, казалось, их стук наглухо перекрывает звуки включенного радио, транслирующего до отвращения неуместную, слишком веселую песню. Невидящим взглядом она смотрела за тем, как щетки стеклоочистителей упрямо воюют с падающими хлопьями почти прозрачного снега. Все воспринималось жутким мрачным сном, который вот-вот должен кончиться. Нужно только подождать.
Подождать…
Неуловимое движение слева – его ладонь нырнула в бардачок, что-то достала оттуда, пихнула Риту в бок твердым предметом.
– Хлебни, – непререкаемым тоном бросил Костя, теперь управлявший автомобилем одной рукой.
Дернувшись от него, Рита неясно помотав головой.
– Пей, – громче приказал он, вновь больно ткнув ее извлеченной из бардачка флягой.
Подчиняясь громкому звуку его голоса, Рита машинально протянула окровавленную ладонь, отвинтила крышку и сделала глоток горькой обжигающей жидкости. Алкоголь опалил пересохшее горло, она закашлялась, из глаз тут же хлынули до этого момента с трудом сдерживаемые слезы. Фляга выскользнула из пальцев, ее содержимое немедленно потекло по сжавшимся ногам девушки. Заметив это, Костя зло выругался, но его слова утонули в невесомом коконе ее разрозненных мыслей.
– Возьми себя в руки, – наконец велел он, мельком глянув на исходящую мелкой дрожью спутницу. – Мне нах** не сдались твои истерики.
– Я ч-чудовище, – пробормотала она одними губами, промокшими от катящихся по щекам слез. – Я убила его. Мы должны вернуться. Вернуться… Сейчас же, слышишь?!
– Уже разворачиваюсь, – огрызнулся Костя, сильнее втопив педаль газа в пол.
Вымученно откинувшись на спинку сиденья, она высоко вздернула подбородок, пытаясь хоть как-то совладать со слезами, перехватить надвигающуюся истерику. Конечно, он не станет ее слушать. Костя не понимает, чтоименно она сейчас чувствует, не может понять. Он другой, слеплен из иного теста, и то, что так близко ей, абсолютно чуждо ему. Он вряд ли решил бы вернуться, если б там осталась лежать она, Рита; собственное благополучие для него всегда было в приоритете, и этого никак не изменить. Макс для него и вовсе посторонний человек. Так легко было оставить его истекать кровью от, быть может, смертельной раны, бросить подыхать без помощи, как бродячую собаку, умыть руки и вверить ответственность за его судьбу провидению, всевышним силам.