Светловолосый сомневался, что долго. Нужно было что-то придумать, иначе до него рано или поздно доберутся.
Но пока он разместился в уединенной хижине, обнаруженной им совершенно случайно еще пару лет назад, во время очередной головомойки, когда пришлось преследовать одного зарвавшегося кунака, решившего схорониться от погони в этом чудном месте. Тогда светловолосый выступал в роли охотника... А теперь сам стал гонимой жертвой.
Он не был серьезно ранен, но при слете автомобиля в кювет здорово ударился головой, наверняка заработав легкое сотрясение мозга, и сильно ушиб правую руку, так что двигать ею было больно.
Теперь он отлеживался в хижине. Здесь даже при закрытой двери вовсю гулял холодный декабрьский ветер, и светловолосый, натянув поверх своих шмоток оставленные тем самым кунаком теплые вещи, почти все время кутался в старое пыльное одеяло, обнаруженное тут же. Еще совсем недавно он бы ни за что не притронулся к куску затхлой клетчатой шерсти, но сейчас приходилось довольствоваться тем, что сумел обнаружить внутри хижины. Впрочем, чуть отогревшись, он с иронией подумал о том, что не все так плохо. Смерть от холода ему не грозила, голод успешно притупляли просроченные консервы, имелась даже вода, но всего этого могло хватить только на несколько дней…
Самое большое неудобство заключалось в полном отсутствии алкоголя.
Светловолосый лежал, съежившись под теплым одеялом, буравил взглядом припертую дверь и думал, думал, думал… Мысленно перебирал своих недавних союзников, тут же отметая их, как нынешних врагов. Никто из них не станет сейчас ему помогать, скорее, поспешит сдать тем, охотникам, чтобы обезопасить собственную шкуру и снять с себя любое подозрение в пособничестве беглому. Это все было предельно ясно; он и сам бы так поступил, окажись сейчас на теплом и надежном месте любого из бывших друзей. Теперь остается призывать изменчивую удачу, надеяться лишь на себя и собственные силы, каких мало, катастрофически мало…
Внезапно снаружи раздался хрусткий звук свежевыпавшего снега под чьими-то тяжелыми подошвами. Мужчина. Один. Вскинувшись, светловолосый моментально вскочил с нагретого места и приблизился к двери, приготовившись с боем вырывать свою жалкую грошовую жизнь из лап любого, кто вздумает попытаться ее отнять…
ВЕРА
– Что за черт?
Глеба я застала сидящим на корточках у шкафа в большой комнате. Не обращая внимания на мой интерес, он сосредоточенно рылся в нижнем ящичке, заваленном всякой ерундой, очень щедро перемотанной какими-то проводами. Но мой вопрос относился к извлеченным откуда-то из самых недр наручникам, которые Хаос, покосившись на меня, задумчиво подкинул в ладони.
– Перестраховка, – невозмутимо ответил он.
Я непонимающе моргнула.
– Должны быть удобными, – вслух прикинул Глеб.
– Не знала о твоих наклонностях.
Он очаровательно улыбнулся и даже подмигнул:
– Это, скорее, твои наклонности. Примеришь?
Не торопясь отвечать, я прислонилась плечом к стене и устроила руки у груди.
– В чем смысл?
– А нет смысла. Уже давно нет никакого смысла во всем, что происходит вокруг нас, – учитывая жуткую нервотрепку последних дней, Глеб был на редкость спокоен и словоохотлив. – Ты налила мне воды про опасность и тут же принялась в одиночку скакать по городу – это умно? Нагружено смыслом?
– Предлагаешь вообще никуда не выходить? Похоронить себя в четырех стенах?
– Нет, – он поднялся и, не выпуская наручники из рук, подошел ближе ко мне. – Предлагаю вырыть нору поглубже и временно там засесть, но для начала и четыре стены не самый дурацкий вариант.
– Это ты так думаешь.
– Как думаешь ты, я уже просек, – Глеб демонстративно подкинул наручники, искоса на меня посматривая. – Милая, по ходу, мы с самого начала друг друга не поняли. Если я до поры до времени игнорировал твои закидоны, это не значит, что и в дальнейшем буду вестись на любой порожняк, который ты начнешь мне загонять. Я не какой-то там фуфел…
– Чего ты завелся?
– Это еще не «завелся», – он подошел совсем близко, ладонью уперся в стену над моей головой. От его дыхания, мягко касающегося моей кожи, по телу пробежал легкий озноб. Вот таким, хмурым, решительным, где-то даже грубым, я знала его больше. – Не советую доводить меня до такого состояния.
Это подобие угроз, которые Глеб попеременно адресовал мне в разных ситуациях и при различных обстоятельствах, не слишком пугало – сейчас весь мой страх поглотило другое – скорее подстегивало, но не так, как он мог того ожидать. Нависнув сверху, Хаос буравил меня придирчивым взглядом, наверняка рассчитывая, что со стороны это выглядит впечатляюще, а я смотрела в его глаза и думала о том, как сильно мне хочется его поцеловать. Сделать вид, будто не было в нашей жизни этой длительной череды беспорядочных кошмаров. Глупо повиснуть на шее Глеба, зарывшись пальцами в его жесткие волосы, сказать какую-нибудь очередную глупость и стойко выслушать все, что он скажет в ответ. Но вместо этого я толкнула Хаоса в грудь и ловко вывернулась из-под его руки.