Тик-так…
***
В течение следующей недели не происходило почти ничего нового, Глеб что-то там разруливал, наручники не доставал, меня больше ничем не травил и во время своего отсутствия отправлял к Максу в больницу. С помощью Эдика нам удавалось избегать нежелательных встреч с матерью хакера. Это казалось удивительным, но Щёлоков, хоть и обретал понемногу былую язвительность, не слишком действовал мне на нервы и даже вроде бы не возражал против моих визитов, иногда вместе с Хаосом. Кроме нас, его навещала только мать, ну и следователь, тот самый Ларионов; этот был всего пару раз, заглядывал для порядка.
Сегодня мы с Глебом пришли в больницу вдвоем уже после отбоя. Макс сидел, подбив под спину прямоугольную подушку, и жаловался Хаосу на вынужденное безделье и отсутствие развлечений, но что-то в его тоне наводило на мысль, что это не самые острые из беспокойств хакера. Я подтащила стул и устроилась возле Глеба, слушая вполуха и тоскливо обводя взглядом унылую палату. Мы могли не торопиться – Эдик с трудом, но спровадил мать Щёлокова в его квартиру, мотивируя тем, что любому живому существу так или иначе необходим полноценный отдых.
Глеб охотно слушал вдохновенные рассуждения Макса о новой программе-шпионе, возможно, действительно что-то в этом соображая, я же не понимала ни слова и откровенно скучала. Как вскоре выяснилось, Хаос тоже был не против сменить тему, и такая возможность представилась, когда он заметил раскрытую книгу, корешок обложки которой выглядывал из-под одеяла больного.
– Чем это ты там просвещаешься, баклан? – с удивлением поинтересовался Глеб, бесцеремонно вытаскивая спаленную литературу. Со своего места я видела лицевую сторону обложки: два разнополых тела, сплетенные воедино в красивом художественном поцелуе. Название рассмотреть не смогла, заметила только ярко-оранжевое слово «страсть».
А Глеб уже с интересом читал текст на развернутой странице.
– Баклан, это че – любовная шняга?
Макс повел глазами и с трудом, но вырвал книжку из рук своего друга.
– Эй, не жмись, я выцепил только самое начало процесса!
– Полежи вот так, без движения, пару деньков подряд с дырой в брюхе, будешь рад любому развлекалову, – заметил ворчливо Макс.
Я заинтересовалась:
– А что там у вас за процесс?
Глеб подмигнул:
– Потом как-нибудь покажу.
Я фыркнула, а Щёлоков слабо замахал руками:
– Все, убирайтесь, довольно с меня ваших визитов.
– Не хило, смотрю, ты за романчик уцепился, – хохотнул Глеб, вновь поворачиваясь к Максу. – Так активно спроваживаешь… не терпится дочитать до порнухи?
– Чувак, здесь любовь, что ты в этом шаришь?
– Да я так, дилетант…
– Вот-вот, – согласился Макс.
– Больше половины прочитано, – заметила я со своего места. – Может, завтра вместо всего прочего еще пару книг принести? Правда же, скучно здесь…
Глеб засмеялся и перевел вопросительный взгляд на Макса.
– Блин, ну ты-то, – в сердцах заметил хакер, с недовольством обернувшись в мою сторону. – Ладно этот, у него в башке отродясь умных мыслей не водилось… – Глеб несильно пихнул Макса в бочину, и тот моментально сменил пластинку: – Типа, допустим, иногда случается чудо, но это происходит так редко… Вообще, отцепитесь от книги, мне ее медсестра притаранила, чтоб я тут не сдох раньше времени. А ты, – тычок в Хаоса, – мог бы догадаться захватить мой планшет.
– А где он?
– Да черти… Наверное, у меня. Ладно, матери скажу, пусть поищет.
Глеб повертел сцепленными в замок руками, как-то моментально становясь серьезным.
– Ты это точно решил, ну… про отход?
Я на своем стуле навострила уши.
– Точнее не бывает. Столкну свою халупу и уеду с матерью домой. Жаль, до Нового года меня вряд ли куда-то отпустят.
– Чего делать будешь? – негромко поинтересовался Глеб, не поднимая глаз от своих ладоней.
– Понятия не имею. Поищу что-нибудь подходящее, не провальное. Мать сказала, поможет – у нее начальник с боссом одной приличной конторы на короткой ноге, обещал подсобить с работой.
– Просто так подсобить?
Макс нахмурился:
– Давай без этого. У нормальных людей такое возможно, веришь?
– Нет, – Глеб снова опустил голову вниз.
– Это пока. Рано или поздно ты тоже захочешь выйти, у тебя теперь есть она, – короткий взгляд в мою сторону. – Ради нее по-любому захочешь все бросить. Это я один, как перст… – невеселый смешок.