Взгляд против воли цеплялся за темную фигуру, которая почти скрывала собой другую… женскую. Присмотревшись, Глеб едва не спятил от резкого приступа гнева и раздирающей изнутри боли, когда сообразил, что эта тварь в капюшоне притискивает к стене не кого-то, а Веру, и что ладони ублюдка покоятся на ее тонкой шее, все сильнее сжимаясь вокруг неприкрытого горла.
Вперив обезумевший взгляд в том направлении, Глеб до рези в пальцах вцепился в железные прутья, норовя разодрать их голыми руками в бессознательном стремлении добраться до проклятого психа.
Он не смеет ее трогать. Никто не смеет ее трогать!
– Вера!
Но его грозный рык утонул в истерическом женском вопле.
Навалившись на клетку, Глеб со всей силы шибанул по двери могучим плечом, но замок только жалобно лязгнул, едва покачнувшись. И тогда Хаос выстрелил. Прицельно, два раза, прямо по возникшей на его пути непреодолимой преграде. Замок упал, дверь под мощным ударом Глеба распахнулась до самого упора, и тут же ему под ноги бросилась какая-то незнакомая девчонка, впрочем, он уже понимал, кто она такая и как вообще тут оказалась. Но останавливаться и проверять собственную догадку не стал.
Его вниманием полностью завладел муд*к в капюшоне, слишком увлеченный своим занятием, чтобы вовремя заметить присутствие постороннего в сердце отстроенного им логова смерти.
– Эй, фуфлыжник!
От неожиданности тот резко разжал пальцы, выпустив Веру, которая плавно сползла по стене на пол. Грохнув тяжелую ладонь на плечо ублюдка, Глеб развернул его к себе и с чувством, не жалея сил, съездил тому по вытянувшейся в изумлении роже. Капюшон слетел с незнакомого лица. Слабо охнув, Альберт попробовал увернуться от следующего удара, но не успел. Напирая, Глеб оттеснил его дальше от входа, почти пригвождая к стене, и неконтролируемые удары градом обрушились на лицо и сжавшийся корпус ублюдка. Не удержавшись на ногах, чертов психопат повалился на пол, и Хаос ринулся следом за ним, подстегиваемый жаждой закончить начатое и превратить подонка в кусок мяса, достойный лишь заживо гнить внутри этой гребаной вонючей клетки.
В голове непререкаемым набатом стучал сигнал не останавливаться, его не мог заглушить даже очередной душераздирающий девичий крик.
– Ну привет, чертова падаль, наконец-то я добрался до тебя, – шипел в затмевающей ярости Хаос, награждая поверженного врага удар за ударом, распаляясь все больше при воспоминании о его грязных руках на горле обессиленной Веры. – Куда, сука, клешни свои потянул?! Думал, за нее некому постоять? Ни хрена, утырок! Кончились времена, когда ты вообще мог смотреть в ее сторону…
Вера.
– Я вытрясу из твоей башки ее имя, сечешь, смертник?!
Вобрав в грудь больше воздуха, которого здесь, внизу, так катастрофически не хватало, Глеб с огромным трудом заставил себя оторваться от ублюдка, чье лицо в считанные минуты превратилось в жуткое кровавое месиво. Шумно дыша, Хаос сполз с неподвижного тела и бросился к Вере, полулежащей у стены в одном положении.
Ее равнодушие объяснялось очень просто.
– Вера, – Глеб осторожно потряс ее за плечо, внутренне содрогнувшись от того, как она высохла за дни, что провела вдали от него. – Вер, ты слышишь меня? Открой глаза... Родная… Чееерт! – взревел в бессилии, видя, что его действия не помогают привести ее в чувство. Наскоро прощупал пульс на тонком запястье и тихо выдохнул, различив слабое биение. Вновь потряс ее за плечо, даже предпринял провальную попвтку сделать искусственное дыхание, осторожно касаясь губами ее искусанных до крови губ, но все было тщетно.
Она не приходила в сознание.
– Вера, – позвал в растущем отчаянии, трясясь от подступившего к горлу волнения, бережно трогая ладонями ее безвольно висящие тонкие руки в ссадинах и синяках. – Я тебя не отпускаю, слышишь?! Даже не думай, черт возьми!..
Крепко обхватив за плечи, он прижал ее к своей груди, со стоном зарываясь носом в ее спутанные темные волосы, и зажмурился, решительно отказываясь верить, что все может кончиться вот так, здесь и сейчас.
Подохнуть без шанса на спасение в этой вонючей клетке может только ее проклятый братец.