“Мне надо было сказать: то, что ты задумал, это опыт чтения чужеродных мыслей? Дельфины были признаны гуманными ещё до того, как ты родился! Вот что мне надо было сказать ему”, — говорила себе Джуди. Она тихо рассмеялась. Это произвело бы на него впечатление. Уверена, что произвело бы!
Она хотела войти в женскую галантерею, как вдруг произошло нечто странное. В её мозгу что-то замедлилось, а потом и вообще исчезло. Джуди невольно остановилась. Транспорт вокруг неё, казалось, рванулся с приводящей в замешательство скоростью. Пешеходы в мгновение ока выстреливались вдаль или выбрасывались эскалаторами с убийственной быстротой.
Она понимала, что происходит, но никогда до этого момента не представляла, что ощущение будет таким, словно что-то оторвалось от неё.
Джуди вошла в магазин и начала выбирать покупки. Она решила не поддаваться эмоциям. Через шесть часов он вернётся.
— Цвай минутен, — пробормотал доктор Янски и щёлкнул переключателем.
Оборудование недовольно завизжало, набирая обороты и амплитуду; вой становился все сильнее и громче, пока даже Янски не прищурился от напряжения. Затем техника отключилась, резко и внезапно. Клетка превратилась в сплошное зеркало.
Временной механизм находился внутри клетки. Он должен был сработать через “одну секунду”.
— Тринадцать двадцать! — объявил Янски. — Думаю, мы можем вернуться сюда в девятнадцать часов. — И, не оглядываясь, покинул помещение.
Кзанол опустил шнур и нажал кнопку на груди. Полю потребовался лишь миг на стабилизацию, поскольку вселенная вдруг стала искромсанной тьмой с летящими прожилками света,
Притяжение навалилось на него. Были ли другие изменения в его личной вселенной, Кзанол не заметил. Он знал только то, что под ним пол и какие-то бруски под каждой пяткой-шпорой, и ещё была тяжесть, которая тянула его вниз. Не было времени, чтобы напрячь ноги или поймать равновесие. Он заскулил и выбросил обе руки вперёд, стараясь смягчить падение.
Янски был последним из прибывших. Он проворно вошёл в девятнадцать часов, толкая на тележке бочонок пива. Кто-то помог ему, и бочонок выкатили на стол. Когда его проносили мимо куба, изображение колебалось — проволочная сетка не была совершенно плоской.
В помещении оказался новый посетитель — коренастый мужчина лет сорока, со светлой стрижкой под могиканина. Когда Янски избавился от бочонка, гость вышел вперёд и представился:
— Я доктор Дойл Снидер, экспериментальный психолог м-ра Гринберга. Я хотел бы поговорить с ним, когда он выйдет оттуда — мне надо удостовериться, что с ним все в порядке.
Янски встряхнул руками и предложил Снидеру обильную порцию пива. По настоянию психолога он потратил несколько минут, объясняя суть эксперимента.
В девятнадцать двадцать клетка оставалась твёрдой.
— Возможна небольшая задержка, — сказал Янски. — Полю требуется несколько минут, чтобы исчезнуть. Иногда и более того.
В девятнадцать тридцать он сказал:
— Надеюсь, временное поле чужака не усиливает моё. — Он произнёс это тихо, по-немецки.
В девятнадцать пятьдесят пиво было почти выпито. Дейл Снидер начал угрожающе шуметь, и один из техников успокаивал его. Янски без всякой дипломатии сидел и неотрывно следил за серебряным кубом. Через долгие интервалы он вспоминал о пиве в бумажном стаканчике и опрокидывал его содержимое в горло. Вид его утешительным не был.
В двадцать часов куб замерцал и стал прозрачным. И Янски и Снидер с восклицаниями бросились к нему. Подойдя поближе, Янски увидел, что статуя упала на лицо, выйдя из контакта со шлемом.
Снидер нахмурился. Янски старался, живописуя эксперимент. Внезапно психолог начал удивляться:
— Эта сфера находится действительно там, где у чужака расположен мозг? Если нет, то эксперимент будет неудачным. Даже дельфины обманывали нас таким образом. Мозг был не в выпуклом “лбу”, а позади дыхательной дыры, причём “лоб” оказался оружием, тяжело заполненным для тарана.
Лэрри Гринберг поднялся и сел. Даже на таком расстоянии он выглядел плохо. Его глаза были тусклыми и расфокусированными; похоже, он не собирался вставать.
“Парень сошёл с ума”, — подумал Доркас Янски, надеясь, что Снидер не думает так же. Но Снидер был явно обеспокоен.
Лэрри поднялся на ноги каким-то странным движением. Казалось, он оступился, качнулся обратно и теперь шатался у края проволочного заграждения. Он выглядел так, словно шёл по сырым яйцам, стараясь их не раздавить. Наконец он остановился, как человек с огромной ношей, его колени согнулись, спина осталась прямой. Он подобрал что-то там, где лежала упавшая статуя. Янски приблизился к сетке, и Лэрри повернулся к нему, держа в руках какую-то вещь.
Янски пронзительно закричал. Он был ослеплён. И кожа на его лице сползала лоскутьями! Он вытянул руки перед лицом, чувствуя ту же адскую боль и в них. Затем повернулся и побежал. Судорога агонии сковала спину. И он бежал, пока не ударился о стену.
За миг до этого она крепко спала, но теперь полностью проснулась и сидела в постели; глаза выискивали что-то во тьме, но она не знала — что. Джуди попыталась нащупать выключатель, но его не было на привычном месте, а её дрожащая; рука даже не находила контрольной панели. Тогда она поняла, что садит на том месте, где обычно спал Лэрри. Она нашла свою панель справа от себя и включила светильник.
Где же он? Ока пошла спать в семнадцать часов, совершенно разбитая. Наверное, он ещё в университете. Но случилось что-то плохое, она чувствовала!
Или это просто ночной кошмар?
Если и кошмар, то она не могла вспомнить отдельных подробностей. Настроение это прицепилось к ней и преследовало её. Она питалась заснуть, но понимала, что не удастся. Комната казалась странной и ужасной. Тени кишели невидимыми, ползающими монстрами.
Кзанол заблеял и выбросил обе руки вперёд, чтобы смягчить падение.
И он сошёл с ума. Впечатления буйно неслись через отступавшие чувства, затопляя его. С отчаянием утопающего, который пытается дышать даже под водой, он постарался разобраться с ними до того, как им удастся убить его.
Первыми и наиболее чудовищными были воспоминания раба неизвестной породы, который называл себя Лэрри Гринбергом. Они были гораздо сильнее всего того, что когда-либо прежде достигало его чувства Силы. Если бы Кзанол не провёл столько лет, контролируя чужие формы жизни и оттачивая суть чужих мыслей, вся его личность была бы подавлена.
Потрясающими усилиями ему удалось исключить большую часть ума Гринберга из своего сознания. Головокружение не проходило. Тело казалось сверхъестественным, горячим и уродливым. Он попытался открыть глаз, но мышцы не действовали. Потом он, должно быть, напал на правильную комбинацию, и его глаз открылся. Дважды! Он застонал и крепко закрыл его, затем попробовал ещё раз. Его глаз открылся дважды, двумя различными и отдельными движениями, и он оставил его открытым, так как хотел осмотреть своё собственное тело. Его плоть была телом Лэрри Гринберга.
Он был достаточно подготовлен. Шок не убил его.
Кзанол осторожно начал опробовать ум Гринберга. Он внимательно отбирал небольшие порции информации, следя за тем, чтобы она не затопила его. Это сильно отличалось от обычного применения Силы и немного напоминало практику со шлемом-усилителем. И то, что он воспринял, убедило его — он действительно телепортирован, телепереброшен или ещё каким-то образом птавво-преобразован в чуждое тело раба.
Кзанол медленно и осторожно сел, используя рефлексы Гринберга в той мере, на какую осмеливался — сам он использовать незнакомые мышцы не мог. Двойное зрение смущало его, но он увидел, что находится в какой-то ограде из металлической сетки. Снаружи… Кзанол испытал жесточайшее потрясение и вновь сошёл с ума.