Кто-то очень официально похлопал меня сзади по плечу.
— Я вас слушаю! — нетерпеливо сказал я и обернулся.
Летний теплый ветерок трепал помятые с ночи брюки профессора Троусона. Очевидно, он спал в одежде, причем очень мало, и от этого у него были усталые красные глаза.
— «Могучие чудища из Космоса». Я думаю заголовки будут такого свойства, а профессор?
— Скорее СЛИЗНЯКИ с комплексом Наполеона, а еще скорее — ГРЯЗНЫЕ ЧЕРВЯКИ. Нам просто повезло, что они приземлились на территории нашей страны, да еще так близко к Капитолийскому Холму. Через несколько дней мы созываем глав других государств. А вскоре за этим поползут первые новости. И мы не хотим, чтобы наших гостей атаковали толпы, опьяненные суеверием, идеей планетарного изоляционизма или любой другой формой истерии, раздуваемой газетенками. Мы не хотим, чтобы они привезли к себе на родину рассказы о том, как в них стрелял какой-нибудь фанатик в сомбреро и подтяжках, выкрикивая что-нибудь типа: «Убирайся, откуда выползла, ты, инородец, креветка заморская!» Мы хотим создать у них впечатление, что мы — весьма дружелюбная, весьма разумная раса, что с нами прекрасно можно вести бизнес.
Я кивнул:
— Ага, чтобы они порасставили на нашей планете побольше торговых центров, вместо центров обороны. А какое к этому всему имею отношение я?
Он легонько пхнул меня в грудь.
— Ты, Дик… Ты занимаешься общественным мнением, и должен продать этих пришельцев простому американскому народу! В соответствующей упаковке.
Какой-то чиновник все это время крутился возле меня. Я узнал его. Это был помощник Госсекретаря Штатов.
— Будьте любезны пройти сюда! — сказал он. — Я бы хотел представить вас нашим высоким гостям.
И он прошел, и я прошел, и мы пробрались через стерню поля, и подобрались к стальной пластине-подножке, и стали рядом с нашими брюхоногими гостями.
— Ахем, — сказал вежливый помощник госсекретаря.
Слизняк, что был поближе к нам, вытянул свой глаз в нашу сторону. Другой глаз моргнул первому слизняку, а затем огромная, скользкая голова удлинилась, изогнулась аркой и снизошла до нашего уровня. Существо приподняло одну из своих щек-ног и сказало со всей сладостностью и мелодичностью, на которую способен воздух, который прокачивают сквозь прорванную металлическую трубку.
— Может ли быть, чтобы вы желали общаться со столь недостойным, как я, о, уважаемый сэр?
Меня представили. Существо опустило оба глаза, чтобы посмотреть на меня. Та часть его тела, где должен был быть подбородок, изогнулась до моих ног и несколько секунд вилась, как кусок змеи. Затем это сказало:
— Вы, уважаемый сэр, — наш алтарь, наша связующая нить со всем великим в вашей благородной расе. Ваше снисхождение до нас есть истинная благодать.
Все это он пробормотал, пока я успел буркнуть:
— Как дела? — и протянул для рукопожатия левую руку.
Слизняк вложил один из своих глаз в мою ладонь, а другим глазом обвился вокруг моего запястья. Он не стал трясти мою руку, он просто приложился к ней и снова отнял глаза. Мне хватило ума не вытереть руки об штаны, хотя первый импульс был именно таким. Его глаз был не очень-то сухим, по правде говоря. Я сказал:
— Все, что от меня зависит. Скажите мне, вы… э-э… э-э-ээ… посланцы своего рода, а? Или, может, просто исследователи?
— Наши недостойные личности не заслуживают титула, — сказало существо, — и все же мы и то, и другое. Ибо любое общение суть посланничество своего рода, и любой, ищущий знания, есть исследователь.
Я вдруг вспомнил старый анекдот, в котором под конец говорилось: «Каков вопрос, таков и ответ». Я вдруг ни с того ни с сего подумал о том, что едят эти червяки.
Второй пришелец мягко наклонился ко мне и стал обшаривать глазами.
— Вы можете рассчитывать на наше абсолютное послушание, — сказал он. — Мы понимаем ваше высокое предназначение и очень хотим, насколько это возможно, понравиться вашей замечательной расе, если могут ей понравиться столь ничтожные существа, как мы.
— Придерживайтесь этого мнения, и у нас все получится, — сказал я.
Так или иначе, работать с ними было одно удовольствие, я хочу сказать, что тут не было никакого темперамента, никаких плохих настроений, высокомерного поведения, никаких настаиваний на том, чтобы оператор снимал именно под таким углом, или намеков на ранее опубликованные книги, или биографических апокрифов о том, что они воспитывались в жесточайших условиях — все это меня так выматывало при работе с другими клиентами…