— Он мертв, — заключил он и встал.
— Это точно? — спросила Гей.
— Никто ничего не может сказать точно, — сказал Пэлвин поучительно. — В этих местах животные не так просто расстаются с жизнью. Бывает…
— Охотник поверит, что зверь мертв, — перебила его Гей, — но, на самом деле, он еще жив и только притворяется, потом неожиданно вскакивает и, злорадствуя, пожирает своего врага. Так ведь, Пэлвин?
— Именно, — подтвердил он.
Оставив голову, Пэлвин принялся рассматривать всего зверя.
Это было огромное животное, названия которого они не знали. Пэлвин предположил, что этот вид эволюционировал от слона. Он был примерно в два раза меньше индийского слона, но имел все, что вообще присуще слонам — такие же уши, хвост, хобот и бивни.
— Не делай этого, — сказал Пэлвин Джоргану, который собирался отрезать хвост зверя своим длинным тяжелым ножом. Джорган усмехнулся.
— Почему это?
Он был еще почти ребенком, на целых восемь лет младше Гей и на двадцать один год младше Пэлвина. Еще совсем мальчик, думал Пэлвин.
— Оставь хвост в покое, — сказал он. — Это грязная работа. Зачем тебе хвост? Возьми бивни, если тебе нужен трофей.
Джорган нахмурился и воткнул нож в землю.
— Да, в городе у любой женщины на стене висит пара таких бивней. Ведь мы хотели нечто более экзотичное. Ты забыл?
— Я помню. Но что толку от хвоста? Как ты докажешь, что он не от забитой коровы?
— Это уж мое дело, — не уступал Джорган и, вытащив нож из земли, продолжил свою работу.
Пэлвин оставил его и медленно пошел прочь. Каблуки его ботинок глубоко проваливались в мягкую, болотистую землю.
Гей на стволе ружья обжигала бивни. Пэлвин улыбнулся и, дотронувшись до ее руки, сказал:
— Дай-ка мне. Я сделаю это очень аккуратно, не испортив этих штук.
— Ты? — Гей отдала ружье и, улыбнувшись, ушла.
Даже через десять лет после свадьбы Пэлвин не мог не восхищаться улыбкой жены.
Гей не была сногсшибательной красавицей, не блистала умом и остроумием. С ней не так-то легко было ужиться, — даже Гинлер признавал это, — но у нее была такая улыбка… Многие мужчины, более видные, чем Пэлвин, и даже чем Гинлер, мечтали завоевать эту улыбку, но никто не имел такого счастья, не считая редких мимолетных мгновений. Никто, кроме их троих, ее мужей — Гинлера, Пэлвина и теперь Джоргана.
Пэлвин закончил обжигать бивни и отнес их в машину. Гей пошла за ним. Они ждали Джоргана, который с отрезанным хвостом в руках совершал один из своих обрядов на спине убитого зверя.
Пэлвин закурил.
Гей спросила его:
— Сегодня мы пойдем дальше?
— Нет, скоро стемнеет. А темнота здесь такая, хоть глаз выколи. И туман никогда не рассеивается. Для ночлега есть неплохое место у ручья. Миль десять отсюда. Если этот мальчишка быстро закончит со своими богами, то, пожалуй, мы сможем добраться туда еще до того, как совсем стемнеет.
— Тебя раздражает это, Пэлвин?
— Что?
— Религия. Для такого рассудительного человека, как ты, это…
— Нет, не раздражает.
Пэлвин поднял голову.
— Он идет. Тихо!
Джорган залез на заднее сиденье. Гей повернулась к нему поболтать.
Машину вел Пэлвин. Джорган задержал их, и теперь уже темнело. Но из-за этого не стоило особенно беспокоиться. Земля здесь была такая же, как и везде в эту эпоху, — плоская и гладкая, как тело ребенка.
В двух сотнях миль на восток простирался океан, в сотне миль на север — дремучий лес. Эта часть будущего представляла собой замерзшую равнину, простиравшуюся на тысячу миль на запад и юг.
Пэлвин нашел ручей и повел машину вдоль течения, высматривая хорошее место для ночлега.
Джорган и Гей веселились, сравнивая свои трофеи. Пэлвин старался не обращать на них внимания. Но они вели себя, как туристы, и это бесило его. Он мог ожидать это от других, но Гей и Джорган были его семьей. Хотя они никогда раньше не были здесь и имели право так себя вести. И все же Пэлвину не нравилось все это.
Джорган спросил у него:
— Может быть, мы завтра найдем что-нибудь, Пэлвин? Что-нибудь получше? В конце концов, ты же говорил…
— Я говорил, что здесь, на этой земле мало кто охотился. Мы должны хорошо искать.
— Здесь есть на что поохотиться, — сказала Гей. — Вы с Гинлером никогда не ездили бы сюда просто так. Но что-то я ничего здесь не вижу. Эта тварь с большими ушами — единственное, что мы сегодня нашли, хотя ты…
— Но откуда мы можем знать… — пытался объяснить Пэлвин. — Может быть, в это время года все большие животные превращаются в рыб и уходят в океан. Мы почти ничего не знаем о животных этого времени. Разве что умеем их убивать.