Джорган задумчиво покачал головой и встал.
— Спасибо, что поговорил со мной.
Он ушел.
Пэлвин смотрел, ему в след. Вдруг он почувствовал озноб и поднес руки к огню. Так ли все на самом деле? Правильно ли он…?
Но Пэлвин знал, что в конце концов это было неважно. Из них только Гей имела значение, и только она знала точно, чего хочет.
Если только время являлось устойчивой субстанцией в этом мире, если только чья-то рука перевела стрелки времени на пять сотен тысяч лет вперед, то было 10:32 утра, когда охотники впервые увидели человека.
Первым заметил его Пэлвин.
Последние несколько минут (примерно с 10:28 утра) он слышал какое-то шуршание, но то был не шелест ветра.
Пэлвин резко повернул влево, а Джоргану и Гей махнул направо.
Звук доносился сверху. Пэлвин остановился и посмотрел на дерево. Он увидел человека. Что-то коричневое на фоне зеленого.
Пэлвин закричал:
— Смотрите! Вон!
Гей и Джорган замерли.
— Да, я тоже вижу его, — обрадовалась Гей.
Коричневый человек перепрыгнул на другое дерево.
Он чувствовал свою уязвимость и спешил укрыться.
Кто же он такой? Астрономически далекий пра-пра-правнук?
Ростом он был не менее пяти футов. У него были длинные, висящие до колен руки, плоская голова и совсем не было шеи. Его тело с головы до ног было покрыто шубой грязного коричневого меха.
Гей крикнула:
— Стреляй! Стреляй в него!
Человек снова прыгнул на другое дерево.
— Быстрее, он уходит.
Джорган не двигался. Он стоял как вкопанный. Его рука лежала на поясе всего в дюйме от спускового крючка ружья.
— Стреляй, стреляй, он уходит, — умоляла Гей.
Джорган не шевелился. Он не отрывал глаз от человека, который снова прыгнул. Движение его было грациозно, как прыжок балерины.
Гей выхватила ружье из кобуры и сунула в руки Джоргана.
— Пожалуйста, — нежно попросила она.
Коричневый человек замер. Он находился ярдах в пятидесяти от них и был хорошо виден сквозь утренний туман. Он не чувствует опасности в эту минуту, думал Пэлвин. Но хороший выстрел и…
Гей подняла руку Джоргана.
Несколько мгновений Джорган стоял так, потом зажмурился и затаил дыхание. Потом выстрелил.
Раздался пронзительный крик. Крик смертельного шока и боли. Коричневый человек простился с жизнью. Деревья закачались, листья, кружась, полетели на землю. Лес молчал.
— Ты попал, — радовалась Гей. Она подпрыгнула и захлопала в ладоши. — Черт возьми, Джорган, ты все же убил его!
— Да, — вымолвил Джорган и бросил ружье, — я убил.
— Давайте посмотрим, — сказал Пэлвин с надеждой.
Они пошли к месту, где должен был лежать человек, но его там не оказалось. Только ветер раскачивал деревья, верхушки которых таяли в тумане.
— Наверное, он застрял между ветками, — предположила Гей.
— Я посмотрю.
Пэлвин скинул рюкзак и влез на нижнюю ветку. Встав на нее, он поднялся еще выше. Пэлвин был уже не молод и поэтому не так ловок и силен. Он двигался медленно и осторожно, проверяя и выбирая каждую ветку, которая должна будет выдержать его вес.
Он нашел человека футах в тридцати от земли. В его животе кровоточила огромная, с мяч, дыра. Пэлвин подтолкнул тело, и оно тяжело упало на землю.
Потом Пэлвин начал спускаться.
Спрыгнув на землю, он увидел, что Гей осталась одна. Она осторожно держала в руках отрезанную в качестве трофея голову убитого. Глаза его были закрыты. Нос разбит. Волосы слиплись от крови.
— Нос сломан, но все остальное цело. — Гей протянула голову Пэлвину и сказала: — По-моему, это будет прекрасно смотреться в гостиной.
— Замечательно, — согласился Пэлвин. — Что с Джорганом?
— Он пошел похоронить тело и помолиться за него.
— Куда?
— Туда, — продолжая любоваться головой, показала Гей.
Пэлвин ушел. Через несколько минут он вернулся вместе с Джорганом.
Пэлвин заставил их поторопиться. Чувства переполняли его. Желание боролось со здравым смыслом. И только время рассудило их. Путники не успели выйти из леса.
— Мы должны остановиться, — сказал Пэлвин.
— Да, — согласилась Гей. — Сегодня был адский денек.
— Да, уж…
Пэлвин готовился к ночи. Он выжег место для бивака и ставил ограду. Он делал это механически, а сам был где-то далеко.
Пэлвин вспоминал. Ему вспомнилось, как он был здесь в прошлый раз. Перед его глазами встала та другая жертва с голубыми, широко открытыми глазами. Звенели в ушах слова Гинлера: «Я очень устал, остановимся на ночь».