— Это даже не то, — сказал Кзанол. Говорить по-английски оказалось довольно просто. Все, что ему нужно было сделать, это расслабиться. — Это копательный или режущий инструмент, не более того.
Масней вытаращил глаза.
— Гринберг, — прошептал он, как будто ответ напугал его, — кем ты себя считаешь?
Кзанол попытался ответить и чуть не задохнулся.
Чрезмерные разговоры не на пользу человеческим голосовым связкам.
— Не Гринбергом, — выговорил он. — Не… рабом… Не человеком.
— Тогда кем?
Кзанол тряхнул головой, прочищая горло.
— Ладно. Как же работает этот безобидный инструмент?
— Вы нажимаете на кнопку, и луч начинает удалять поверхностный материал.
— Я не это имел в виду.
— О! Ну, он задерживает… заряд на электроне. Я думаю так. Потом что бы ни оказалось в луче, начинает разрываться. Мы используем более мощные для рассекания гор. — Его голос сорвался до шепота. — Использовали… — Кзанол-Гринберг задохнулся и оборвал себя. Масней нахмурился.
Гарнер спросил:
— Как долго ты пробыл под водой?
— Думаю, от одного до двух миллиардов лет. Ваших или моих лет, они не слишком различаются.
— Тогда твоя раса скорее всего вымерла.
— Да.
Кзанол недоверчиво взглянул на свои руки.
— Как… — он прочистил горло, — как, обладая Силой, я попал в это тело? Гринберг думал, что это всего лишь телепатическая машина!
Гарнер кивнул.
— Правильно. И ты был в этом теле, так сказать, все время. Память пришельца наложилась на твой мозг, Гринберг. Ты годами проделывал то же с дельфинами, но это никогда так на тебе не сказывалось. Что с тобой, Гринберг? Приди в себя!
Раб в самодвижущемся кресле и не шевельнулся, чтобы убить себя.
— Ты, — Кзанол-Гринберг сделал паузу, чтобы перевести «белокорм». — Ты — презренный, гниющий, неполноценный белокорм с дефектными половыми органами. Прекрати говорить мне, кто я! Я знаю, кто я! — Он взглянул на свои руки. В уголках его глаз появились слезы и сбежали по щекам, но лицо оставалось неподвижным, как лицо идиота.
Гарнер прищурился.
— Ты думаешь, что ты, как его там, этот ужас из Открытого космоса? Инопланетный ужас сейчас находится на первом этаже здания и совершенно безобиден. Если бы мы смогли вернуть его в нормальное время, он бы первый назвал тебя самозванцем. Позже я покажу его тебе. Часть того, что ты сказал, правда. Я, конечно, старик. Но что такое… э, белокорм? — Он особо выделил это слово.
Кзанол успокоился.
— Я переведу. Белокорм — это искусственное животное, выведенное тнактипами как кормовое. Белокорм огромный, как динозавр, и гладкий и белый, как шму… Они очень похожи на шму. Мы используем их тело целиком, кроме скелета. Белокормы едят все подряд. По форме они напоминают гусеницу, тянущуюся за листом. Рот находится перед расположенными на животе лапами.
— Все подряд?
Кзанол-Гринберг не слышал его.
— Забавно. Гарнер, ты помнишь фотографии бандерснэтчей, которые прислала вторая экспедиция с Джинкса? Гринберг собирался когда-нибудь прочитать их разум.
— Конечно.
— Бандерснэтчи — это белокормы, — сказал Кзанол-Гринберг. — У них нет разума.
— И я так думал. Но не забывай, сынок, что в их распоряжении были два миллиарда лет, чтобы развить его.
— Им бы это не помогло. Они не могут мутировать. Они так задуманы. Белокорм — это одна большая клетка, с хромосомой длиной в вашу руку и толщиной в ваш палец. Радиация на них не влияет, а первое, что будет повреждено и выведено из строя, это почки.
Кзанол был сбит с толку. Как оценить еще одно совпадение?
— Почему вы вообще решили, что они разумны? — спросил он.
— По одной причине, — мягко сказал Гарнер, — в отчете говорится, что их мозг огромен. Весит, как трехлетний мальчик.
Кзанол-Гринберг рассмеялся.
— Они были так задуманы. Мозг белокорма имеет удивительный вкус, поэтому генетики-тнактипы увеличили его размеры.
— И что?
— А то, что у него извилины, как у человеческого мозга.
«Что ж, так оно и есть. Как у человеческого мозга, и мозга тнактипа, и мозга тринта, по этой причине.
А почему…»
Кзанол-Гринберг хрустнул костяшками пальцев, потом поспешно разъединил руки. Он дал себе клятву никогда в жизни больше этого не делать. Загадка разумного «бандерснэтча» беспокоила его, но еще больше волновало другое. Почему, например, его не спасли? Через триста лет после того, как Кзанол нажал красную кнопку, он должен был обрушиться на Землю, как разрушительный гнев Того, кто наделяет Силой. Кто-нибудь на луне обязательно должен был его увидеть.