Конечно, во время холодной войны многие государства, не входящие в западный альянс, были готовы вести дела с СССР независимо от его внутренней системы. Многие развивающиеся страны смотрели на Москву сквозь призму антиколониализма, полагая, что Кремль поддержит их интересы перед Западом, пока некоторые страны не начали испытывать на себе советскую «тяжелую руку» и конкуренцию за влияние между Китаем и СССР. Африканские делегаты на международных конференциях выражали недовольство тем, что советские официальные представители за обедом пытались убедить их поддержать их дело, а затем китайские представители за ужином настаивали на том, что верным планом дальнейших действий был их собственный. Сам Китай ощущал себя подконтрольным СССР и превратился в идеологического соперника, а также претендента на советский Дальний Восток. После смерти Сталина Мао Цзэдун полагал, что ему следует возглавить международное коммунистическое движение, и свысока смотрел на неотесанного (по его мнению) Никиту Хрущева, который отказался уступить ему эту роль. В период между первоначальным китайско-советским расколом в 1958 г. и приходом к власти Горбачева в 1985 г. Пекин, возможно, представлял для Москвы такую же большую угрозу, как и Вашингтон.
Когда распался СССР и Борис Ельцин «вырвал» Кремль у Горбачева, став первым президентом Российской Федерации, Китай пришел в ужас, а Запад был осторожно оптимистичен, хотя с подозрением относился к непредсказуемости Ельцина. Когда Билл Клинтон вступил в должность, он и его ближайшие помощники были убеждены в важнейшей связи между внутренней политической системой страны и ее внешней политикой. Как уже отмечалось, в соответствии с либеральными интернационалистическими идеями, в которые они верили, демократии не воюют друг с другом, и
Соединенные Штаты обязаны были сделать все возможное, чтобы помочь России стать демократическим государством.
Когда Владимир Путин сменил Ельцина, он был полон решимости восстановить величие России, понимая связь между внутренней и внешней политикой иначе, чем те, кто находился у власти во время краткого ельцинского периода. Внешняя политика все больше обуславливалась внутренними соображениями. В течение своего первого президентского срока с 2000 по 2004 г. Путин, казалось, стремился к большей интеграции в мировую экономику и провел ряд реформ, направленных на модернизацию. Это было также временем сотрудничества с Западом (партнерство с Соединенными Штатами после 11 сентября и сближение с Германией) до тех пор, пока события в соседних с Россией странах и за их пределами не привели к внутренним репрессиям. Изначально Путин выступал за более тесные связи с Западом. Однако, когда он понял, что Запад ожидает от России большей демократичности и поощрения развития конкурирующих политических партий, он начал с подозрением относиться к тесным связям с Западом из-за их возможных последствий для его пребывания у власти. «Программа свободы» администрации Джорджа Буша включала смену режима, будь то в Ираке, Грузии или Украине. По крайней мере, такой ее видел Путин. И это представляло собой прямой вызов интересам России.
В течение второго президентского срока Путина внутренние свободы ограничивали в целях безопасности. Путин возложил на Запад вину за террористический акт 2004 г. в Беслане на Северном Кавказе, в результате которого погибли сотни детей. «Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие им помогают»[48]. После шока от «цветных» революций, которые свергли правителей Украины и Грузии, Путин назначил Владислава Суркова, своего «серого кардинала», наполовину чеченца, руководить переходом к так называемой управляемой демократии. Сурков, бывший специалист по связям с общественностью, позиционирует себя в качестве автора нынешней «российской системы». Система, которую он называет «суверенной демократией», сочетает в себе «демократическую риторику и недемократические намерения»[49]. Сурков делает акцент на суверенитете, а не на демократии, что означает, что никакая внешняя сила не должна вмешиваться во внутренние дела России. Он создал пропутинское молодежное движение «Наши» для борьбы с либеральной молодежью, а также ряд патриотических летних лагерей, которые напоминают пионерские и комсомольские закрытые собрания советских времен. Независимые СМИ постепенно закрывались, поскольку государство брало под свой контроль практически все вещательные медиа.
48
Jonathan Steele, “Putin Warns of Security Backlash,” The Guardian, September 5, 2004, https://www.thequardian.com/world/2004/sep/06/chechnya.russia2.
49
Peter Pomerantsev, “The Hidden Author of Putism,” The Atlantic, November 7, 2014, https://www.theatlantic.eom/international/archive/2014/11/hidden-author-putinism-russia-vladislav-surkov/382489/.