— Благодарю тебя, Роланд. От всей души, — ответил Роб. — И я тоже рад, что ты считаешь меня своим другом. Потому что я считаю также. И ты знай, что, если тебе потребуется помощь — можешь на меня рассчитывать.
— Хорошо, я буду иметь ввиду, — вновь улыбнулся рыцарь. — А ты, если все же надумаешь вступать в наш орден — найди меня. Я дам тебе хорошие рекомендации, а не потому, что ты мой друг, а потому что уверен: такие, как ты, нужны нашему ордену. А теперь прощай, — с этими словами Роланд развернулся и зашагал к выходу.
— Прощай, — ответил Роб. И хотя на душе юноши было немного тоскливо из-за расставания с чуть ли не единственным человеком, который стал ему другом, Роб испытывал предчувствие, что они с Роландом еще встретятся.
После отъезда Роланда прошло три дня. Дядя Тарик дома так и не появлялся, будучи целиком поглощенным приготовлением к грядущему походу. К концу второго дня Роб не выдержал и попросил управляющего послать к дяде посыльного и передать, что хочет поговорить. Посыльный вернулся обратно один, принеся от Тарика извинения и вести о том, что сейчас он не может выделить Робу даже нескольких минут, которых явно не хватит для толкового разговора. В утешение племяннику он передавал, что герцог направил к замку Валиор отряд из пятидесяти воинов для поддержания порядка в баронстве, несколько бригад рабочих — им надлежало осуществить восстановления замка, а также толкового управляющего. Дядя заверял, что за время отсутствия Роба герцог и его приближенные позаботятся о том, чтобы осуществлять управление делами баронства.
Роб же, к своему стыду, с момента той злополучной ночи ни разу не задумывался о том, что баронство его отца, его вотчина, лишилась правителя, а вместе с тем и дружины, призванной защищать и оберегать покой подданных. Его, Роба, подданных. Ни разу юноша не задумывался об их судьбе.
И хотя Робу было не плевать на судьбы людей, населявших баронство, сейчас его мысли были заняты только одним — стать сильнее и отомстить за отца и мать. Поэтому содержащийся в послании намек на то, чтобы вернуться в восстановленный замок и принять бразды правления баронством как наследник Альберха тар Валиора — как, наверное, и хотел бы его отец, который сам вернулся и начал править, услышав о смерти деда Роба, юноша проигнорировал. Возвращаться он не собирался. И поэтому был благодарен дяде и герцогу, которые сняли с его плеч заботы о делах баронства.
В общем же, дни юноши проходили однообразно. Тренировки с Локсли во дворе поместья, поиски крупиц знаний и техник в обширной домашней библиотеке дяди, и снова тренировки.
В свободное же время Роб иногда шатался по дому, осматривая его. Особенно же юношу привлекали выставленные в холе, сразу после входа в дом, рыцарские доспехи на специальных стойках, а также развешенное по стенам оружие. И хотя и доспехи, и оружие было декоративным, юноша все равно любовался им.
На четвертый день Роб по обыкновению стоял в холе дома, любуясь висящим на стенах оружием. Внезапно юноша заметил на стене огромную, тяжелую даже на вид алебарду, которую раньше он то ли не видел, то ли просто не замечал. Рассматривая оружие, Роб вспомнил рассказ отца о том, как тот однажды сражался алебардой на одном из турниров, и смог занять там третье место, хотя ни до, ни после него не использовал больше подобное оружие в бою. Отец говорил, что та алебарда, которой он бился, была несбалансированна — лезвие было тяжелее, из-за чего каждый промах грозил обернуться потерей равновесия, что могло стать причиной ошибки и поражения.
Внезапно, юноша захотелось самому ощутить алебарду в руках, ощутить ее вес и баланс, сделать несколько пробных взмахов. В замке он тренировался биться с мечом, мечом и щитом либо с мечом и кинжалом, также обучался искусству конного боя с копьем. Однако остальные виды оружие его отец считал или слишком простыми, недостойными выбора наследника барона — как, например, тот же лук, а другие слишком экзотичными и неприменимыми в реальном бою, чтобы тратить на них время. Здесь же Роб, в силу природного любопытства и любви к красивому оружию, был не силах устоять.
Юноша подошел к висящему на стене оружие и попытался аккуратно снять его со стены. Но алебарда не поддавалась, будто вделанная в стену, она не сдвинулась ни на дюйм, хотя, казалось, на стене держалась лишь с помощью двух небольших железных крючков, вбитых в камень. Юноша начал тянуть сильнее, но в какой — то момент потерял равновесие, и его руки соскользнули вниз. Алебарда тотчас же, оставаясь все так же «приклеенной» к стене, провернулась на пол оборота, и Роб услышал негромкий щелчок, раздавшийся из небольшого помещения рядом с трапезной в конце холла, которое использовалось для хранения запаса продуктов. Юноша направился туда.
Войдя в небольшую комнатушку, Роб сразу же заметил, как дальняя стена прямо напротив двери немного сдвинулась, и между ней и боковой стеной зиял небольшой просвет. Подойдя ближе, юноша оттащил мешки и корзины с продуктами, а затем, упершись руками, попытался расширить проход. Однако стена не поддалась, под каким бы углом Роб ни старался ее сдвинуть. Юноше пришлось использовать усиление, и только тогда тяжелая каменная стена сдвинулась с места. Спустя пару мгновений и несколько рывков и толчков Роба образовался проход, в который он смог втиснуться.
За стеной обнаружилась темный, узкий проход, в котором мог пройти один взрослый мужчина, и каменная лестница, спиралью спускавшаяся вниз.
Роб остановился. Он не помнил, чтобы управляющий поместья упоминал о подвалах. Да еще о таких, вход в которые тщательно замаскирован. С другой стороны, у его дяди могли быть свои секреты, которые он не хотел раскрывать даже своему племяннику.
Некоторое время уважение к секретам дяди боролись в душе юноши с любопытством, но в конце концов второе взяло вверх. Щелчком пальцев Роб создал небольшую сферу мягкого белого света, которая зависла над головой юноши, и начал спускаться по лестнице.
Спустя минуту спуск закончился, и Роб оказался напротив массивной дубовой двери, которая была заперта на не менее массивный стальной замок. Этого оказалось достаточно бы, чтобы в обычных обстоятельствах юноша развернулся и пошел обратно, даже не попытавшись поискать ключ — все же Роб безмерно уважал дядю и его право на свои секреты и тайны. Но примерно на середине спуска юноша ощутил темную энергетику — такую же, как и в пещере культистов во время жертвоприношения.
От воспоминаний по телу Роба пробежала неприятная дрожь, где-то внутри кольнул страх, но юноша твердо решил выяснить, откуда идет эта энергетика. И дверь не была для него препятствием.
Подойдя к двери, Роб взял замок двумя руками, а затем руки на краткий миг юноши окутало яркое пламя. Замок оплавился, и Роб, вновь использовав усиление, ударил по нему рукоятью своего меча. Потребовалось четыре удара, чтобы замок, наконец, упал, и дверь была открыта. Но находившееся за ней повергло Роба в шок.
За дверью была небольшая комнатка, освещенная тусклым багровым светом. В углу стояла жаровня, сейчас потушенная, по стенам была развешаны картины, изображающие сцены кровавых битв, а на постаменте в центре комнаты находился небольшой пьедестал, на который был водружен символ, изображающий голову быка.
Вот только бык был не совсем обычным. У него на голове красовались шесть загнутых рогов, образуя некое подобие короны, в пасти вместо зубов находились остро отточенные клыки, обнаженные в гримасе ярости, а прямо в середине лба мерцал красными отсветами третий глаз.
Рядом с пьедесталом, прислоненные к нему, стояли огромный башенный щит, казалось, целиком сделанный из бронзы, и двуручный меч с широким лезвием, которое отливало красным. Багровый свет же вырывался из головы быка, и именно она была сосредоточием темной энергетики.
Роб замер на месте, не в силах сдвинуться с места. Откуда в доме его дяди — алтарь темного бога? И хотя ответ напрашивался сам собой, юноша гнал прочь подобные мысли. Ему не хотелось верить, что Тарик мог совершил то, за что в Дальвейсе приговор один — смертная казнь, независимо от происхождения и положения в обществе.