Однако вскоре стали замечать, что на лесном лугу появился злак, который быстро и энергично стал теснить все прочие травы. Он был невелик ростом, около метра, с широкими листьями, сложенными вдоль лодочкой, и совершенно необычными колосками. Колоски сидели на концах тонких, длинных веточек тугими крупными пучками, похожими не то на пуховки весенней вербы, не то на крошечных ершистых ежиков.
Колоски были такими толстыми и тяжелыми, что вся метелка свешивалась набок и выглядела однобокой и несимметричной.
Некоторые крестьяне, прибывшие из-под Петербурга, встречали иногда этот злак у себя по лесным дорогам и называли ежой за внешний вид колосков. Большинство же из них, прибывших из-под Пскова или Твери, и понятия об этой траве не имели.
В полном соответствии с рассказами ежа на алтайских вырубках с Каждым годом множила свои ряды. Под ее напором редели и отступали не только слабосильные лесные травы, но и крепкие солнцелюбивые луговые злаки, вместе с ежой захватившие освободившуюся от леса территорию. Ежа одна теснила всех своих соседей.
После покоса ежа быстро отрастала. Крестьяне, привыкшие к однократной косьбе, теперь косили дважды в лето. А рискнувшие удобрять лесные луга в награду получали еще и третий укос.
Чудеса на алтайских вырубках, однако, длились не бесконечно. Чем дальше уходило время от года рубки, тем медленнее расширяла свои позиции ежа. Потом наступательный порыв ее иссяк. И даже принял обратное направление, что привело новоселов в смятение. Казалось непонятным, почему такая энергичная и сильная трава, освободившаяся от плена лесной стихии, чувствует себя на свободе хорошо и привольно только несколько лет, а потом начинает слабеть и уступает захваченные позиции? Допустим, что в лесу еже вредна тень, а на лугу — свет. Что же ей тогда нужно?
Вопрос этот озадачивал и ботаников. Эти люди привыкли работать для целей практических. Узнав о том, какие сюрпризы устраивает ежа на Алтае, они стали решать эту проблему широко. И прежде всего провели инвентаризацию запасов новообретенного кормового злака. Вытащили из шкафов все свои записи, все полевые наблюдения и начали искать ежу в списках растений. В те годы больше изучали европейский Север нашей страны. Естественно, что и большая часть описаний касалась этого давным-давно освоенного человеком района. Но к общему удивлению, ежи ни в лесах, ни на лугах не оказалось. Ее приходилось выуживать из полевых дневников, как зернышки золота в речном песке.
Знаменитый ботаник А. Бронзов, пешком прошедший по реке Мологе, нигде о еже не упомянул. Другой специалист, профессор Н. Степанов, обшарил сенокосы вокруг Ильмень-озера и широкую пойму реки Волхова, и ежа ему тоже не попалась. Профессор А. Ильинский, лучший знаток растений земного шара, выбрал себе верховья Волги. Но ежи не оказалось и здесь. Он-то уж бы обязательно ее заметил.
В Ленинградской области, правда, удалось обнаружить неуловимое растение, но и то не везде. Лишь изредка, и тоже не в лесу и не на лугу, а кое-где по лесным полянам да по обочинам лесных дорог.
Вначале это озадачило ботаников. Но потом они сообразили, что не случайно ежа находит пристанище на таких необычных местах. В лесу еже мешает слишком сильная тень. На полянах и обочинах тень поменьше, а света побольше. Однако, рассуждая так, логически можно прийти к выводу, что чем больше света, тем лучше. А значит, еще лучше для ежи расти на лугу. На самом открытом месте.
На поверку же оказывается, что на открытом месте для ежи хуже. И вроде бы ей нужен полусвет-полутень.
Впрочем, и это не совсем верно. Точнее, не всегда верно. На открытых вырубках ежа в первое время так бурно разрастается, что легко теснит, как уже упоминалось, другие светолюбивые злаки. Но потом натиск ее слабеет и угасает, хотя света по-прежнему довольно.
Столь странное поведение ежи объяснили тем, что в первые годы после рубки деревьев в лесу она получает массу дарового удобрения от лесного хлама, от той массы хвороста, старой пожелтевшей хвои, шишек и прочего древесного мусора, который бурно разлагается и снабжает ежу всем необходимым. Но годы идут. Весь хворост уже сгнил, а новый не прибывает. Ежа оказывается на полуголодном пайке. Позиции ее слабеют. Другие злаки берут верх над ежой. Правда, в виде отдельных былинок она сохраняется еще много лет. Ученые очень ценят эти былинки и, обнаружив их, судят о том, что некогда здесь рос лес.
Итак, ежа требует постоянной подкормки. Если дать ей достаточно удобрений, она отзывается на них, как никакая другая луговая трава.