В довершение всего ветви парротии срастаются между собой. Если приехать в Ленкорань осенью, то парротию в лесах можно узнать издали, с противоположного склона горы, если даже никогда ранее видеть ее не приходилось. Среди монотонной зелени леса деревья парротии выделяются розовыми пятнами, как цветущие вишни.
Если подойти ближе, оказывается, что розовые не цветки, а листья. Цветки появляются до листьев. Они невзрачные, без венчика, только тычинки красные. Зато листья перед опаданием расцвечиваются во всевозможные тона. Основной тон — розовый, но есть оранжевые, красные, фиолетовые, лиловые и почти черные. Часть листьев еще остается зелеными. В этом наряде дерево напоминает попугая. По странному совпадению латинское название дерева «парротия» напоминает английское имя попугая «пэр-рот».
Можно добавить, что парротию называют железным деревом за то, что древесина тонет в воде, а угли издают при падении металлический звон. Растет, помимо Ленкорани, еще в соседнем Иране. Срубленное железное дерево быстро дает поросль от пня, как и кашмирский поху. Сохранился очень небольшой клочок парротиевого леса. Чтобы он совсем не исчез, у нас в Ленкорани устроен специальный заповедник. Он называется Гирканским в честь древней гирканской флоры, к которой относится и железное дерево.
Эолово дерево казуарина
Вот мы и подошли к семейству, которое до сих пор соперничает с магнолиецветными и претендует на авангардную роль в системе цветковых растений, — семейству казуариновых. В нем один род казуарина с полусотней видов. Самый известный вид — казуарина хвощевидная. Ее веточки напоминают стебельки хвощей. Они так же разделены на членики, а листья уменьшены настолько, что еле видны. Это уже не листья, а чешуйки.
Когда видишь казуарину впервые да еще издали, кажется, что это сосна. Тот же толстый ствол с коричневой корой. Та же густая крона. На побережьях Кубы казуарины выстраиваются таким же торжественным ожерельем, как сосны на Рижском взморье. И, только подойдя ближе, обнаруживаешь: то, что казалось сосной, не сосна. Вместо хвои — тонкие, печально поникшие вниз веточки.
На ветвях чернеют маленькие соплодия в виде суховатых шишек. Но похожи они не на сосновые шишки, а скорее на увеличенные шишечки ольхи. Зато семена, которые вылетают из них, напоминают сосновые своими длинными крыльями.
Казуарина — дерево преуспевающее, как на родине — в Австралии и на островах, — так и за ее пределами. Ее крона, лишенная листьев, хорошо пропускает ветровой поток и не ломается во время тропических ураганов. В то же время зеленые веточки немного тормозят ветер и защищают другие, ломкие деревья. За это казуарину назвали эоловым деревом, в честь бога ветра Эола. Потому и сажают казуарину вдоль тропических побережий, чтобы первой встретилась лицом к лицу с ураганом и ослабила его шальную силу. Кстати, на родине она часто и сама растет именно в таких местах.
В Новой Гвинее принято сажать казуарину по краям садов и огородов. Не столько для защиты от ветра, но и как живой прибор для измерения плодородия почвы. Тропические почвы быстро истощаются. Крестьяне, сажая казуарину, каждый год проверяют, насколько быстро она растет. Как только рост в высоту затормаживается, сажать овощи не имеет смысла. Почва истощилась.
Тень казуарины так же воздушна, как у саксаула. Однако там, где другие деревья не растут, животным годится и казуариновая тень. По крайней мере, кенгуру находит ее вполне достаточной. Отдыхая под деревом, зверек постоянно меняет место в течение дня, следуя за движением тени. Это хорошо заметно по тому, что вся растительность и подстилка под деревьями выскоблены животными. К чести кенгуру нужно признать, что они оказались гораздо наблюдательнее специалистов, которые провели исследования и только тогда установили, что крона казуарины пропускает всего одну пятую часть солнечной радиации. Кенгуру определили это без помощи приборов.