Допустим, что Меррилл прав и Чани ничего не вывозил, кроме четырех сеянцев в плетеной корзине. Откуда же тогда он брал ту уйму семян, которые рассылал, вернувшись из Китая, по разным адресам? И журналист делает вывод: с незапамятных времен мифы было очень трудно разоблачать. Кажется, что это вполне приложимо к истории с метасеквойей.
Но оставим детектив на совести его героев. Сейчас метасеквойю развезли по всему субтропическому поясу. Растет она и у нас на Черном море. В северных странах с мягким климатом ее сажают в 160 километрах от Полярного круга.
Оттесненный в воду
В пойме реки Миссисипи и на юге Флориды, в трясинах, где вода стоит бóльшую часть теплого времени, растут леса из болотного кипариса, не похожие ни на какие другие леса мира. Двухметровой толщины стволы устремляются ввысь метров на сорок. Вместо листопада веткопад. Молодые веточки опадают вместе с краснеющими листочками. Вокруг ствола торчат из воды деревянистые колья. Если нужно перебраться через болото, местные жители идут по ним смело, без боязни. Знают, что это отростки обычных корней, устремленные вверх. Они выдерживают любой груз.
Прежде считали, что «колья» — это дыхательные корни, нужные дереву, чтобы обеспечить газообмен, когда в лесу стоит вода. Трудно не согласиться с этим. Стоит только сравнить, как ведет себя болотный кипарис в трясинах и на тех местах, где посуше. В трясинах вода стоит высоко и колья вытягиваются на метр-полтора. На незаливаемой почве они едва выдаются из земли. В том, что это так, убедиться нетрудно. Стоит только войти в наш парк «Южные культуры» возле Адлера. Там растет большой болотный кипарис. Воды или трясины под ним нет, и воздушные корни-колени едва заметны. Они кажутся булыжниками, вросшими в землю.
Современные ботаники относятся к «кольям» осторожнее. Рассуждают так: может быть, в прошлом они и служили для дыхания, но теперь нужды в этом нет. Для газообмена служат специальные дыхательные корешки, юбочкой охватывающие нижнюю часть стебля на урезе воды. Но зачем тогда «колья»? Никто на это пока ответа не дал. Специалисты своего дела, американский лесовод Э. Меннинджер и эколог Р. Добермайр, обошли этот вопрос молчанием.
Стоит добавить, что трясина вовсе не любимая обитель болотного кипариса. Гораздо лучше он чувствует себя на сухопутье, если только почва там не бесплодный сухой песок. Но с плодородных земель его вытесняют и сталкивают в болото лиственные породы. Трудности в болотах немалые. В особенности с появлением молодого поколения.
Каждую осень к ноябрю в широкой кроне кипариса созревают коричневые деревянистые шишки с вишню величиной. В каждой десятка два или три семян. Есть у семян маленькие крылышки, но, кажется, они не очень нужны. Семена далеко не улетают. Сыплются тут же, в болото.
Если упадут на подушку белого мха сфагнума, то прорастут. Если попадут в воду, то она унесет их вдаль.
В воде могут лежать три года и не испортятся. Когда наконец схлынет паводок и обнажится земля, прорастут. Появятся малютки-таксодиумы. Они должны рывком вырасти на такую высоту, чтобы стать выше следующего затопления. Пусть даже новый паводок замочит стволик, должен остаться незамеченным самый верхний кончик побега. Если останется сухим, даст новый побег, и тогда вода ему уже не страшна.
Если же вода покроет всего малютку, тогда ему конец.
Спасшись от затопления, молодой таксодиум еще не получает полной гарантии на жизнь. Впереди подстерегает много бед. И главная — болотное зверье: водная крыса нутрия и болотный кролик. Нутрия обгладывает сочную, мясистую кору на главном корне, а мелкие корешки отправляет в рот целиком. Кролик уплетает мягкие стебли с тонкими веточками.
Казалось бы, для малюток нет спасения. На самом деле все обстоит более или менее благополучно. Нутрия кормится сеянцами таксодиума в мелкой воде и на суше появляться не любит. Кролик же без особой нужды в воду не лезет. Если нутрия и обгрызет корешки, то не целиком, а наполовину. Вершки остаются, и сеянец, немного переболев, возвращается к жизни. То же самое и с кроликом. Когда он обгрызает вершки, почва уже суха, и нутрия корешки не трогает. Обгрызенная часть дает новый побег. Как говорится: и волки сыты, и овцы целы. В природе разве может быть иначе?
И вот что замечательно. Молодая поросль на обгрызенном стволике растет гораздо быстрее, чем обычно. Так быстро, что в год откладывается не одно годичное кольцо древесины, а два и даже три. Эти ложные кольца долгое время вводили в заблуждение лесничих. Возраст деревьев всегда у них получался завышенным. Ведь поросль таксодиум дает лет до 200. А за это время обгрызть могут не раз, да и срубить тоже.