Отец стоял у кромки поля, держа руки за спиной и сосредоточенно вглядывался в центральную зону, где шла ожесточённая борьба за мяч.
Иногда, когда его футболисты пробегали рядом, он, делая руки рупором, кричал что-то вроде: "Bene, diretto più veloce, il bastardo!" или "Bastian, den Sack mit dem Stroh, greife härter an!".1 Но, казалось, ребята едва ли его слышали, будучи поглощены азартом игры. Фирр тихонько прошёл мимо отца к скамейке, глядя на него исподлобья.
– Да, сынок, разжирел ты неслабо, – сказал отец, не оборачиваясь. – На ровном месте падаешь, колено бьёшь… Тушку видать такую ноги не держат.
Фирр надул губы, но всё же взглянул на свой живот. Варианта было два – либо папа прав, либо форма на пару размеров меньше. Из-под края грязной футболки уныло выглядывал пупок.
– Да нет, пап, я вроде и не сильно того…
– Ну-ну.
Со скамейки на Фирра поглядывали запасные ребята, кто-то хихикнул, увидев его раздутое брюхо. Он начал злиться. "Вот каждый раз, как приду к нему, так постоянно осмеёт, обосрёт и вообще. Сколько раз уже зарекался ходить…"
– Я, папа, вообще-то поздравить тебя пришёл. День рождения, как-никак.
– Спасибо, Фирр-1914, сынок! Только не странно ли – поздравлять с днём рождения человека, который уже шесть лет как умер?! Да и не человека вовсе, а так, проекцию сознания.
– Вот каждый раз! Каждый раз одно и то же! Я к нему со всей душой, ведь не забыл же ни разу за эти годы! А мне – то жирный, то алкоголик, то проекцию поздравляю.
Отец повернулся к сыну и от одного его взгляда, Фирр сразу съёжился, покраснел и замолк.
– Ну, полно. Ты не обижайся на старого ворчуна. Ты ж знаешь, как мы с матерью любили вас с Эей. Кстати, почему без сестры пришёл?
– Да я думал, она здесь уже… Я ж постоянно опаздываю.
– Quickly! Don't be stuck! We're still losing the game!2 Да что ж за инвалиды! Совсем бегать не хотят! Кстати, сынок, на счёт сестры твоей я с тобой хотел поговорить.
– Мы давно не виделись с ней.
– Вот именно об этом. Да жми ты квадратик! И ускоряться не забывай!
Это произошло совершенно неощутимо, как не чувствуется биение собственного сердца или моргание. Никакого стадиона, никакого поля, никаких футболистов теперь не было. Они с отцом сидели на полу, в их старом доме перед каким-то огромным экраном и играли в антикварную приставку. Отец был одет в свой старый свитер и джинсы, Фирр оказался в своей подростковой плдуспортивной одежде.
Собственно из этих старинных видеоигр Фирр и узнал про футбол, хоккей и другие древние виды спорта, давно канувшие в лету. Приставка была стара и примитивна как бензиновый двигатель или смартфон (как-то раз Фирр даже держал смартфон в руках, боясь что тот рассеется в прах), не понятно было как отец смог её сберечь, но своей архаичностью она завораживала. Они с отцом часами, бывало, рубились в спортивные симуляторы. Особенно ему в них нравилось то, что для управления требовалось жать на разные кнопки на контроллере. Чудо тактильной власти.
– Вот сколько лет уже играем, ты всё учишь меня.
– Так раз ты бестолочь, как же не учить? Вот, к примеру, ты ж понимаешь, что играли МЫ С ТОБОЙ когда ты был маленьким, а я был жив?!
– Ну.
– Баранку гну. А теперь ты играешь сам с собой.
– Пап, ну этот и так ясно, не будем об этом. Ты хотел про Эю поговорить. Гооол! Получите, распишитесь.
– Вот паршивец! Да они какие-то дохлые у меня, еле ползают. Да, Эя! Ты почему, засранец, с сестрой уже полгода не общаешься?
– Поссорились.
– Чего это?
– Да она же чокнулась совсем на своей благотворительности. Всё бегает как квохча с этими-из-за-Стены, помогает. То детей лечит, то жратву им таскает, лекарства там всякие…
– Экая чума рода людского! Изверг просто!
– Не уместен твой сарказм. Вообще не уместен. Ты сам знаешь…
Голос Фирра стал на этих словах надрываться, трагические воспоминания вот-вот готовы были заставить его плакать, но он быстро взял себя в руки.
– Я думаю, сын, она молодец! Кто-то должен думать об этих несчастных-за-Стеной.
Правительство… Подожди секунду… Да чтоб тебя… Гооол! Ууу! Вот это уже интересно! Один-один. А то смотри-ка, сынок папашу выигрывает!
– Правительству нет до них дела, сам знаешь, иначе зачем бы они вообще строили эту бесконечную стену?!
– Вот я и говорю, Фиррчик, никому дела нет. А ведь там тоже люди, дети маленькие, больные. Только такие как Эя их и спасают. Она ж не одна действует, как бишь они себя называют?
– Рука Милосердия.
– Хорошее название.
– Только милосердие – не всё, что протягивает эта рука через стену. Ещё, к примеру, оружие, боеприпасы для террористов-мятежников. А это ведь они сбили тогда ваш с мамой самолёт…