Но прошла лишь минута, и Джилл перестала быть приятным исключением. Сирано попросил Пискатора сменить его на секунду в пилотском кресле. Он вскочил с места и заключил своего капитана в объятия, причем по лицу у него градом бежали крупные слезы.
— Мой любезный друг, не печалься так! Конечно, там внизу вас могут подстерегать опасности, но не надо их бояться! Я, Савиньен Сирано де Бержерак, всегда буду стоять рядом с тобой!
Фаербрасс не без труда выбрался из объятий и похлопал француза по плечу, а потом весело рассмеялся:
— Ей-ей! Я вовсе не хотел, чтоб кто-нибудь из вас подумал, будто наши дела могут пойти наперекосяк! Я, если хотите знать, говорю вам вовсе не «прощайте», а всего лишь — «пока»! Какого черта в самом деле! Уж мне нельзя и… А, да ладно! Нет-нет, Сирано, возвращайся на свой пост! — Он снова улыбнулся, белые зубы ослепительно блеснули на темном лице; он махнул рукой всем: — Пока, ребята!
Анна Обренова последовала за ним в глубокой задумчивости. Метцинг — угрюмый, настоящий тевтон — вышел следом за ней.
Джилл немедленно распорядилась, чтоб «Парсеваль» занял позицию, указанную Фаербрассом. Дирижабль начал кругами спускаться вниз. Когда он нырнул в туман, включились прожектора. Несмотря на свою мощность, они проникали в толщу тумана всего лишь метров на 150, то есть меньше чем на 500 футов. Дирижабль занял назначенную ему позицию, зависнув на одном месте, носом против ветра, держа скорость, точно уравнивающую скорость ветра. Четыре световых туннеля вспарывали туман, но они не высвечивали ничего, кроме клубящихся темно-серых облаков. Башня громоздилась где-то дальше и ниже, невидимая, но излучающая неотвратимую угрозу, будто выбрасывая вперед щупальца, прочно удерживающие в своих объятиях «Парсеваль».
Никто не проронил ни слова. Сирано молча курил сигару. Пискатор занял место позади радистки, наблюдая, как передвигается стрелка по шкале. Радистка, отдавая все внимание приборам, прощупывала эфир на всех возможных диапазонах. Джилл мельком подумала: а что она, собственно, надеется там поймать?
Казалось, прошел целый час, хотя на самом деле минуло вряд ли больше пятнадцати минут. Сентеш вызвал капитана pro tempora[158]. Люк в брюхе корабля открыт, моторы вертолета разогреты, старт через минуту.
В голосе Сентеша слышалась какая-то непривычная напряженность.
— Тут у нас небольшая проблема, миз Галбирра, почему я вас и вызываю до старта. Здесь появился Торн и попытался уговорить капитана взять его с собой. Капитан приказал ему вернуться на свой пост.
— И он вернулся?
— Да. Капитан велел мне позвонить вам, чтоб вы проверили. Только Торн, думаю, еще не успел добраться до хвостового отсека.
— Хорошо, Сентеш. Я займусь этим делом.
Джилл отключилась и тихо выругалась себе под нос. Вот она сидит тут — всего лишь четверть часа как капитан, а у нее на руках уже имеется дисциплинарная проблема. И что это нашло на Торна?
А сделать-то можно только одно! Если спустить Торну его проступок, она потеряет контроль над кораблем и уважение команды.
Джилл позвонила во вспомогательную рулевую рубку, расположенную в нижней части хвостовой структуры. Ответил Саломо Коппенейм — суринамец и второй помощник командира хвостовой секции.
— Арестуйте мистера Торна. Отведите в его собственную каюту под караулом и проследите, чтоб у дверей был поставлен часовой.
Коппенейм наверняка удивился подобному развороту событий, но любопытствовать не стал.
— И известите меня сразу же, как только он появится.
— Слушаюсь, сэр.
Красный огонек, горевший на панели, перестал мигать. Нижний люк только что закрылся. Радар засек вертолет, идущий вниз — к Башне.
Неожиданно радио донесло голос:
— Говорит Фаербрасс.
— Слышим вас громко и отчетливо, — ответила радистка.
— Отлично. Вас тоже слышно. Собираюсь садиться в полусотне метров от купола. Радар работает вполне о'кей, и поэтому никаких проблем быть не должно. Я полагаю, что стена почти полностью заблокирует ветер, когда мы будем садиться. Джилл, ты тут?
— Здесь, капитан.
— Что собираешься делать с Торном? Джилл доложила ему, и Фаербрасс ответил:
— Я бы тоже так поступил. Я расспрошу его, когда вернусь, какого дьявола он так рвался лететь с нами. Если… если я не вернусь по какой-либо причине, ты допроси его сама. Но держи его под арестом, пока не кончатся все делишки с Башней.
Джилл приказала Окузо включить общую систему оповещения. Не было никаких оснований оставлять кого-либо в неведении о происходящем.
— Я иду на посадку. Ветер слабеет. Джилл, я…
— Люк в брюхе снова открывается! — закричал Сирано. Он указал на мигающий красный огонек на панели управления.
— Mordioux![159]
Сирано в ужасе тыкал пальцем в лобовую прозрачную панель.
Никакой необходимости в этом не было. Все бывшие сейчас в рубке увидели огненный шар, который внезапно возник в темном чреве серого тумана.
Джилл застонала.
Окузо громко крикнула:
— Капитан! Возвращайтесь, капитан! Ответа не было.
Глава 58
Сигнал интеркома.
Двигаясь медленно, будто сам воздух рубки превратился в вязкие нити сладкой ваты, Джилл передвинула рычажок на прием. Голос Сентеша произнес:
— Офицер Торн только что угнал второй вертолет. Но думаю, я этого сукина сына все-таки поимел! Я в него всю обойму выпустил.
— Он виден на экране, — буркнул Сирано.
Джилл изо всех сил старалась выплыть из вязкой тугой медлительности, которая сковывала ее движения. Ей надо было стряхнуть с себя это окоченение, вернуть былую быстроту мысли и принятия решений.
— Офицер Торн ушел из ангара сразу же после того, как получил приказ капитана. Однако он вернулся сюда после вылета вертолета, и в руках у него был пистолет. Он заставил нас войти в помещение склада и выстрелом вывел из строя аппарат интеркома. Затем запер нас. Только он позабыл, что на складе хранится и оружие. А может, подумал, что успеет бежать, прежде чем мы сумеем раздобыть его.
Как бы там ни было, мы выстрелом выбили замок и выбежали в ангар. Но к этому времени он уже сидел в вертушке и поднимал ее с посадочной платформы. Я выстрелил в него, когда вертолет уже покидал гнездо. Другие тоже стреляли.
Что же это происходит?
— Я извещу экипаж, как только сама буду что-то знать, — сказала Джилл.
— Но…
— Да?
— Еще одна странность. Все время, пока Торн загонял нас на склад, и даже когда угрожал перестрелять нас до единого, если мы попытаемся помешать ему, он плакал.
— Отключаюсь, — сказала Джилл и выключила интерком. Оператор инфракрасной аппаратуры воскликнул:
— Пламя все еще пылает.
Оператор радара, чья смуглая кожа почти побелела от переживаний, сказала:
— Это вертолет горит. Он находится на посадочной площадке Башни.
Джилл вглядывалась в туман. И не видела ничего, кроме крутящихся облаков.
— Я засекла второй вертолет, — сказала оператор радара. — Он идет круто вниз. Направление — основание Башни.
— Окузо, вызывай Торна.
Ощущение скованности постепенно уходило. Джилл все еще чувствовала себя сбитой с толку, но сейчас она уже обрела способность находить в этом хаосе какое-то подобие упорядоченности.
Через минуту Окузо сказала:
— Не отвечает.