Джилл включила «уоки-токи».
— Сирано? Говорит капитан!
— Да, в чем дело, мой капитан?
— Вы что… плачете?
— Да конечно же! Разве я не любил Фаербрасса горячо? И я не стыжусь этого! Я вам не ледышка какая-нибудь англосаксонская!
— Ладно, оставим это. Возьмите себя в руки. Нам предстоит работа.
Сирано шмыгнул носом, а потом ответил:
— Я понимаю. И я могу и хочу работать. Вы найдете во мне настоящего мужчину. Какие будут приказания?
— Как вам известно, вас сменяет Никитин. Я же хочу, чтоб вы доставили сюда двадцать пять килограммов взрывчатки.
— Да. Я слышу. Но неужели вы задумали взорвать Башню?
— Нет. Только вход в нее.
Прошло еще полчаса. Нужно было время, чтоб люди, находившиеся в корабле, вышли наружу, а те, что были снаружи, вернулись бы внутрь. Дело было затяжное, поскольку за каждым выходившим должен был немедленно последовать входивший. Такая строгая очередность, конечно, затягивала процедуру, но она была совершенно необходима. Одновременный выход сорока человек мог сделать корабль чересчур легким. Он поднялся бы вверх, и нижние ступеньки трапа повисли бы в недосягаемости для тех, кто стоял на посадочной площадке.
Наконец Джилл увидела фонари и услыхала голоса. Она рассказала пришедшим о том, что тут произошло (они уже почти все знали об этом), а затем познакомила их с тем, что предстоит сделать (но они и об этом уже сами догадались).
Результат проб был таков — никому из вновь пришедших не удалось продвинуться так далеко, как это удалось Пискатору.
— Хорошо же! — воскликнула Джилл.
Пластиковую взрывчатку приложили к внешней поверхности купола в месте, соответствующем примерно половине длины коридора. Джилл хотела бы поместить заряд в точке, где задняя стенка купола прилегает к стене самой Башни; однако она побоялась, что взрыв может пробить дыру в куполе, а в этом случае вероятность гибели Пискатора резко возрастала. Все отошли подальше, к дирижаблю, и эксперт-подрывник нажал на кнопку радиопередатчика. Взрыв был оглушителен, хотя взрывчатка лежала за куполом, на той стороне, что была дальше от них. Все бросились к месту взрыва, но остановились, задыхаясь от кашля, вызванного пороховыми газами. Когда воздух очистился, Джилл приступила к осмотру купола.
Он не получил ни малейшего повреждения!
— Так я и думала, — пробурчала она себе под нос.
Перед взрывом Джилл на всякий случай крикнула Пискатору, чтоб он подождал выходить. Ответом ей было молчание. Впрочем, у Джилл было предчувствие, что Пискатора рядом нет, но ведь предчувствие — еще не уверенность.
Джилл вернулась в купол и прошла так далеко, как только смогла. Никакого давления поля на длинный багор, который она держала, выставив перед собой, она не ощутила. Кроме того, выяснилось, что она беспрепятственно может бросить в самый конец коридора тряпку с завернутым в нее куском железа. Итак, на неодушевленные предметы поле воздействия не оказывает.
Если бы у них был достаточно длинный перископ, чтобы дотянуться до конца коридора, они легко заглянули бы за угол. Однако перископы, да еще длинные, не входили в число инструментов, имеющихся на складе дирижабля.
И все-таки Джилл еще не считала себя побитой. На «Парсевале» имелась маленькая механическая мастерская. В ней можно было изготовить небольшую тележку на колесиках, которая докатилась бы до поворота. На тележку можно водрузить фотокамеру, приводящуюся в действие радиосигналом.
Помощник главного механика считал, что сумеет сконструировать подобную «штуковину» за час. Джилл предложила ему тут же заняться этой работой, а затем распорядилась выставить у купола караул из трех вооруженных человек.
— Если Пискатор появится, немедленно радируйте мне. Вернувшись на корабль, она первым делом позвонила в механическую мастерскую.
— Вы сумеете завершить работу, пока мы будем в полете? Может быть болтанка.
— Никаких проблем. Ну разве что совсем пустяковые. Время, потребовавшееся на то, чтобы отпустить швартовы и взлететь, составило всего лишь четверть часа. Никитин поднял «Парсеваль» над Башней, а затем послал его вниз — к самому ее основанию. Радар показывал, что вертолет отнесен волнами прямо к самому основанию Башни. Хотя море и не было таким уж бурным, но существовала вероятность, что невысокие, но все же достаточно сильные волны могли разбить машину об отвесную металлическую стену.
Окузо непрерывно вызывала Торна по радио, но безуспешно.
Так как по стенам Башни шли мощные восходящие потоки воздуха, подвести дирижабль прямо к вертолету оказалось невозможным. Никитин опустил его совсем низко, чуть ли не до самой поверхности моря, и держал там против ветра. Открыли нижний люк и из него в надувной лодке с подвесным мотором спустили трех человек. Лодка пошла к Башне, ориентируемая с корабля оператором радара.
Бойнтон — офицер, командовавший лодкой, — держал с кораблем связь по радио.
— Мы уже подошли к вертушке. Ее бьет о Башню, но понтоны мешают лопастям сломаться. Сами понтоны вроде бы целы. Нам тут с этим долбаным морем забот полон рот. Выйду на связь через пару минут.
Через минуту его голос снова прорезался в динамике:
— Пропп и я влезли в вертушку. Торн тут! Весь в кровище, похоже, получил пулю в левую сторону груди, да какие-то осколки рикошетом попали ему в лицо. Но жив, несмотря на это.
— В Башне нет отверстия, или входа, или чего-то в этом роде?
— Минутку! Сейчас зажгу огонь. Эти фонари — изрядное дерьмо… Нет, ничего такого, один гладкий металл.
— Не понимаю, зачем он там садился? — сказала Джилл Сирано.
Тот пожал плечами и ответил:
— Можно предположить, что ему было необходимо сесть побыстрее, пока он не потерял сознания.
— И все же куда он направлялся?
— Ну, мало ли тут всяких тайн! Мы могли бы кое-что прояснить, применив к Торну специальные методы убеждения.
— Пытка?
Длинное костлявое лицо Сирано было серьезно.
— Это было бы, конечно, негуманно. Результаты ведь никогда не оправдывают примененных средств. Или такое утверждение для вас всего лишь праздное философствование?
— Я никогда никого не пытала сама и никому не позволила бы делать это за меня.
— А может быть, Торн добровольно выдаст нам информацию, когда поймет, что не получит свободы, пока этого не сделает? Я-то, естественно, так не думаю. Он, знаете ли, крепкий орешек.
Снова послышался голос Бойнтона:
— С вашего позволения, миз Галбирра, я попробую взлететь отсюда на вертушке. С ней вроде все о'кей. Мои ребята могут доставить Торна на лодке.
— Разрешение дано, — сказала Джилл. — Если машина в порядке, сажайте ее на Башню. Мы подойдем туда чуть позже.
Через десять минут оператор радара сообщил, что вертолет взлетел. Бойнтон добавил, что механизмы работают отлично.
Оставив Коппенейма командовать, Джилл поспешила в ангар. Она пришла туда как раз вовремя, в тот момент когда завернутое в ткань тело Торна поднимали с надувной лодки на корабль. Он все еще был без сознания. Джилл пошла вслед за носилками в больничку, где доктор Грейвз немедленно принялся за дело.
— Он сейчас в шоке, но я думаю, вытащить его все же удастся. Конечно, о допросе сейчас и речи быть не может.
Джилл поставила двух вооруженных людей у двери и вернулась в рубку. К этому времени корабль уже поднялся и шел к Башне. Через полчаса «Парсеваль» уже снова завис над посадочным полем. На этот раз его установили в двухстах метрах от купола. Нос корабля был направлен против маленького ветерка, а его винты крутились как бы с ленцой.
Немного спустя маленькая тележка, изготовленная механиками, была выгружена на крышу Башни. После того как ее доставили ко входу в купол, двое мужчин принялись толкать ее до того места, куда пропустило их силовое поле. Затем с помощью длинных шестов, тоже изготовленных механиками, тележку пропихнули еще дальше. Потом к шестам приделали удлинители, и вскоре передний конец тележки уткнулся в дальнюю стену коридора.