Незадолго до того, как «Марк Твен» был готов к отплытию из Пароландо, там появился фон Парсеваль. Он был чрезвычайно поражен, что никто до сих пор не сообразил, что Lüftschiff [129]был бы лучшим средством транспорта, чем судно.
После того как Фаербрасс мысленно дал себе пинка за такой ляп, он тут же поспешил к Клеменсу, прихватив с собой и немца.
К их удивлению, Клеменс сказал, что он уже давно подумывал о возможности строительства дирижабля. В конце концов, не он ли написал «Том Сойер за границей»? И разве Том, Джим и Гекльберри Финн не летели от Миссури до Сахары на воздушном шаре?
Пораженный Фаербрасс спросил, почему же он об этом раньше даже не упомянул.
— Потому что знал, что какой-нибудь ушибленный полетами идиот захочет бросить работу над пароходом быстрее, чем взломщик бросает свои инструменты при виде полицейского! Он потребует, чтоб о колесном судне забыли и все материалы и силы были отданы летающей машине!
Нет уж, мистеры! Этот корабль имеет приоритет перед всем остальным, как сказал Ной жене, пожелавшей бросить работу и танцевать под дождем.
И клянусь раскаленными яйцами быка Башана, дирижабля не будет! Это рискованная штука, опаснейшее изобретение. Господи! Да я там даже сигару закурить не посмею, а уж если этого нельзя, то стоит ли жить вообще?
Клеменс выдвинул и другие аргументы, большей частью куда более серьезные. Фаербрасс, однако, понял, что своего главного возражения Клеменс еще не огласил. Добраться до Башни было не главной приманкой для Клеменса. Гораздо важнее для него был сам процесс путешествия.
Построить самое огромное речное судно, каких никогда еще не бывало, стать его капитаном, его повелителем, совершить плавание протяженностью в миллион километров на дивном корабле — вот о чем мечтал Сэм Клеменс.
Более того, он жаждал мести. Он хотел выследить короля Иоанна и расквитаться с ним, уничтожить его за то, что тот отобрал у него первый корабль, первую любовь — «Внаем не сдается».
Может быть, на то, чтоб добраться из Пароландо до гор, окаймляющих Полярное море, уйдет сорок лет. Какое до этого дело Сэму! Он будет не только обожаемым владельцем и капитаном величайшего и прекраснейшего речного корабля, никем ранее не виданного; он еще отправится в самое долгое путешествие, совершенное кораблем или любым другим видом транспорта! Сорок лет! Мы еще утрем носы всем этим Колумбам и Магелланам!
А по пути он увидит сотни тысяч людей и будет разговаривать с ними. Эта перспектива приводила Сэма в восторг. Люди ему были интересны не менее, чем новые соседи какой-нибудь домашней хозяйке.
А если он полетит на дирижабле, то не увидит ни единого незнакомца, с кем можно было бы потолковать.
Хотя Фаербрасс был общителен, как стая уток, но такое отношение к делу ему было чуждо. Сам он был нацелен исключительно на раскрытие тайны Башни. Именно там мог находиться ключ к тайне, завораживающей все человечество.
Фаербрасс не стал указывать Клеменсу на то, что, как он считал, было главной причиной возражений последнего против дирижабля. Ни к чему хорошему это не привело бы. Сэм поглядел бы ему прямо в глаза и сказал, что все это чушь собачья.
Однако Сэм знал, что он действительно ошибался. И поэтому за сорок дней до отплытия «Марка Твена» он пригласил Фаербрасса к себе.
— После того как я уеду, ты можешь начинать строить свой самовозгорающийся драндулет, если продолжаешь стоять на своем. Конечно, это значит, что тебе придется отказаться от поста главного инженера самого выдающегося дела рук человеческих — корабля. И дирижабль тебе придется использовать только для наблюдения, для разведки.
— Почему это?
— А как, во имя бронзовых яиц Ваала, он еще может быть использован? Он же не может опуститься на Башню или еще куда-нибудь, верно? Согласно Джо Миллеру, горы крутые, пляжей нет. И…
— Откуда Джо известно, что там нет пляжей? Море покрыто туманом. Все, что он видел, — это верхняя часть самой Башни!
Сэм так дымил сигарой, что стал похож на рассерженного дракона.
— Вполне логично предположить, что люди, которые сотворили море, не стали сотворять пляжи. Зачем им создавать такое место, где захватчики могут причалить к берегу? Да и незачем!
Но я все же хочу, чтобы вы исследовали тамошние края. Поискали бы, нет ли через горы прохода, кроме того, который описал Джо. Выяснили бы, можно ли проникнуть в Башню другим путем, кроме крыши.
Фаербрасс не стал спорить. Он будет действовать, как сочтет нужным, когда доберется до полюса. Уж там-то Клеменс не сможет контролировать его действия.
— Я вышел от него веселый, как щенок, которому удалось избавиться от блох. Я рассказал фон Парсевалю о решении Сэма, и мы устроили большой кутеж по сему поводу. Но через два месяца бедного Августа слопал речной дракон. А мне лишь чудом удалось избежать его судьбы и не отправиться в ту же глотку.
Достигнув этой точки в своем рассказе, Фаербрасс решил поделиться с Джилл большим секретом.
— Ты должна поклясться своей честью, что никому не расскажешь. Я не стал бы делиться с тобой, но пароход ушел уже давно, а передать информацию королю Иоанну ты не сможешь. Да и не захочешь, если б и могла.
— Я обещаю никому не говорить. Что бы это ни было.
— Ладно… Один из наших инженеров был ученым в Калифорнии. Он знал, как можно построить лазер с радиусом действия четыреста четыре метра. На таком расстоянии лазер может рассечь «Рекса» надвое. И у нас хватило материалов на то, чтобы лазер построить. Так что он у Сэма есть.
Это был в высшей степени засекреченный проект, такой засекреченный, что на борту «Марка Твена» лишь шесть человек знали о существовании лазера. Из них один, разумеется, Сэм. Даже его приятель Джо и тот не знает.
Когда «Марк Твен» настигнет «Рекса», лазер вынесут на палубу и поставят на треногу. Бой будет коротким и приятным. Приятным для Сэма, горьким для Иоанна. И на обоих кораблях потери будут сведены до минимума.
Я знаю об этом секрете потому, что был одним из инженеров проекта. Еще до того, как дело завершилось, я спросил Сэма, не оставит ли он его здесь. Я хотел взять его на дирижабль и прожечь вход в Башню, если нам не удастся попасть туда другим путем.
Но Сэм отказал наотрез. Он сказал, что, если что-нибудь произойдет с дирижаблем, лазер будет потерян. И он не сможет вернуть его на пароход. Я спорил как сумасшедший, но ничего не вышло. И у Сэма были серьезные аргументы. Откуда знать, с какими опасностями нам предстоит столкнуться — с метеорологическими и прочими.
И все же жутко обидно!
Глава 33
Джилл как раз собиралась спросить у Фаербрасса, почему он не выслал разведчиков на поиски материалов для нового лазера, но в этот момент постучала в дверь секретарша Фаербрасса. Не примет ли мистер Фаербрасс Пискатора?
Фаербрасс ответил, что примет. Вошел японец и, осведомившись о здоровье шефа, сказал, что у него есть хорошие новости. Инженеры, работающие над синтетическим дизельным топливом, смогут выдать первую партию на неделю раньше срока.
— Замечательно! — воскликнул Фаербрасс. Он широко улыбнулся Джилл. — Это значит, что завтра ты сможешь поднять «Минерву». Начнешь тренировки на неделю раньше плана. Сказочно!
Джилл была в не меньшем восторге.
Фаербрасс предложил в честь такого события выпить. Однако не успели они разлить «черепной цвет» по стаканам, как секретарша возникла снова.
Улыбаясь во весь рот, она торжественно произнесла:
— Я не стала бы вас беспокоить, если б не важное дело. Я думаю, мы заполучили еще одного воздухоплавателя, причем с очень большим стажем. Он прибыл всего лишь несколько минут назад.
Близкое к экстазу настроение Джилл тут же резко упало. Казалось, в груди у нее образовалась огромная полость, заполненная пустотой. До сих пор она считала, что должность первого помощника наверняка будет принадлежать ей. Но вот появился человек, который мог обладать таким же, как она, а может, и большим опытом. Он мог даже оказаться офицером с «Графа Цеппелина» или «Гинденбурга». Ветеран полетов на огромных цельнометаллических дирижаблях мог перевесить в мнении Фаербрасса ту, у которой был опыт полетов лишь на аппаратах с мягкой оболочкой.