Был ли это вход в жилище богов? Ожидал ли их там Анубис с шакальей головой, чтобы отвести к великому судье, который определит, что весит больше — их добрые или дурные дела?
И тогда Пахери стал вспоминать все бесчестные и несправедливые поступки, которые он совершил, свою мелочность, жестокость, свою жадность и неверность. Он даже решил было остаться на месте и не идти дальше. Все остальные продолжали шагать, а темнота наваливалась на плечи Пахери таким тяжким грузом, что он снова двинулся в путь, хотя и отставая от других.
Пещера превратилась в туннель, стены которого со всей очевидностью подверглись обработке металлическими орудиями. Туннель слегка изгибался, а затем метров через сто вышел в огромное круглое помещение. Этот зал освещался девятью черными металлическими лампами на высоких треножниках. Лампы имели форму шаров и горели холодным немигающим светом.
В зале было несколько вещей, которые всех сильно поразили. Сначала они наткнулись на другой скелет. Подобно первому, он был одет. Правая рука выброшена вперед, будто пытается за что-то ухватиться. Рядом с рукой — грааль. Египтяне не сразу принялись рассматривать кости, но я лучше опишу их в этом месте. Это был скелет женщины, и на черепе сохранились пряди еще не сгнивших волос, которые свидетельствовали, что она была негритянкой.
Вероятно, женщина умерла с голоду. Ирония судьбы, ибо умерла она всего лишь в нескольких шагах от пищи.
После того как ее спутник погиб, она продолжала идти; часть пути она, надо думать, проделала ползком, собирая последние силы, чтобы встать на ноги и скользить вдоль стены там, где карниз суживался. А затем, когда спасение было совсем рядом, — умерла.
Хотел бы я знать, кто она такая? Что заставило ее предпринять это гибельное путешествие? Сколько людей из их отряда погибли или повернули назад, прежде чем им удалось пройти сквозь гигантскую пещеру, через которую воды Полярного моря вытекают наружу? Как удалось миновать страну волосатых и носатых колоссов? Как ее звали и почему она так яростно стремилась дойти до самого сердца Тьмы?
Возможно, она оставила весточку в своем граале. Однако крышка последнего была плотно закрыта, значит, открыть ее могла только сама женщина. Впрочем, в высшей степени маловероятно, чтоб египтяне смогли прочесть ее письмена. Ведь это было еще до того, как приверженцы Церкви Второго Шанса распространили эсперанто по всему миру. Более того, миллиарды, говорящие на этом языке, не умеют на нем читать.
Египтяне прочли над костями молитвы, а затем молча отправились осматривать самые большие предметы из находившихся в зале — металлические лодки. Их было одиннадцать — одни большие, другие — маленькие, все на низких V-образных металлических же подставках, открытых с обоих концов.
Были там и запасы пищи. Сначала египтяне не догадались, что это еда, поскольку никогда не видели еды в пластиковых коробках и пакетах. Но рисунки на этой таре показывали, как ее следует открывать, что египтяне тут же и сделали. Внутри были хлеб, говядина, овощи. Они наелись до отвала, после чего долго спали, страшно измучившись за время странствий.
Но теперь египтяне знали, что боги (по вере Эхнатона — бог) заботятся о них. Для них подготовлен путь, хоть он и нелегок. Но разве бывает легкой дорога к бессмертию и разве не одни лишь достойные и твердые духом могут ее преодолеть? Возможно, Техути был все-таки в чем-то грешен, а поэтому боги и свергли его с карниза?
На лодках были чертежи и понятные знаки, показывающие, что и как надо делать. Египтяне изучили их, а затем протащили одну из больших лодок сквозь туннель. Она могла вместить 30 человек, но четверо сильных спокойно могли нести ее на руках, а один мог бы тащить ее по полу. Лодку спустили по карнизу в море, которое не было таким уж бурным, и весь отряд взобрался в нее.
У руля находился пульт управления. Хоть Эхнатон и был фараоном, а потому не должен был опускаться до черной работы, он, однако, взял управление лодкой на себя. Действуя согласно чертежам-инструкциям, он нажал кнопку на пульте… Экран засветился, на нем появилось яркое оранжевое изображение Башни. Эхнатон нажал на другую кнопку, и лодка сама собой двинулась в открытое море.
Все, конечно, были напуганы, хотя их лидер старался не показывать страха. И все же они понимали, что находятся в нужном месте и что тут их приветствуют — в известном смысле этого слова. Лодку они сочли за барку, в которой, согласно их религии, мертвых везут по водам другого мира — Аменти.
(Аменти происходит от имени Амент — богини, чье имя означает Обитательница Запада. Она носит в волосах перо, подобно ливийцам — народу, живущему к западу от Египта. Возможно, первоначально она была ливийской богиней, которую египтяне у них позаимствовали. Перо было также иероглифическим знаком для слова «западный». В более поздние времена Запад стал означать страну мертвых, а Амент стала богиней этой страны. Она встречала их у врат другого мира. Одаривала хлебом и водой, и если они съедали их, то становились «друзьями богов».)
Естественно, найденная ими пища напомнила египтянам об этом, точно так же, как лодка стала для них аналогом барки, перевозящей мертвых в другой мир. Египтяне, подобно многим другим людям, были разочарованы, если не сказать потрясены, проснувшись после смерти в мире Реки. Это было совсем не то, что по предсказаниям их жрецов должно было случиться с ними после смерти. А вот здесь вдруг оказались параллели, физические аналоги Земли обетованной. Успокаивало и то, что тут была Река. Они же были приречным народом, живя постоянно в долине Нила. А теперь божественное существо вело их к судилищу другого мира.
Они размышляли, не совершили ли они ошибки, дав гигантскому недочеловеку имя Техути, а не Анубис. Анубис был тот бог с головой шакала, который провожал мертвых в подземный мир к двойному дворцу Озириса — судии и весовщика душ. И все же Техути был вестником богов и хранителем их записей. Иногда он принимал вид обезьяны с собачьей головой. Учитывая личность их спутника и его волосяной покров, они вполне могли увидеть в нем воплощение настоящего Техути.
Примечание: эти два аспекта Тота (Техути) указывают, что в отдаленные времена произошло слияние двух богов в одного.
Этот мир для египтян действительно обладал чертами сходства с другим миром. Теперь, когда они оказались в обители Озириса, сходство стало еще более разительным. Мир Реки мог быть той промежуточной страной между миром живых и миром мертвых, которая жрецами описывалась весьма туманно. Жрецы давали противоречивые и даже смущающие описания. Впрочем, вся истина известна только богам.
Какова эта истина, им скоро предстоит узнать. Башня не была похожа на их представление о двойном дворце Справедливости, но, возможно, боги что-то изменили. Недаром мир Реки был полем постоянных изменений, отражающих изменение настроений богов.
Эхнатон повернул руль так, чтоб оранжевое изображение Башни совместилось с вертикальной линией, пересекавшей экран. Временами, чтоб убедиться, что он контролирует скорость движения лодки, он нажимал грушу, подвешенную справа от штурвального колеса. В соответствии с силой нажима скорость лодки возрастала или убывала.
Лодка шла вперед по неспокойному, затянутому туманом морю, направляясь к Башне на скорости, приводившей пассажиров в ужас. Через два часа изображение Башни на экране сильно выросло. Затем оно вдруг оделось пламенем, которое охватило весь экран, и Эхнатон перевел лодку на меньшую скорость. Он нажал еще одну кнопку, и все вскрикнули в ужасе, когда два круглых предмета на носу лодки выбросили вперед два мощных световых луча.
Впереди виднелось нечто огромное — Башня.
Эхнатон нажал на какую-то другую кнопку, указанную на чертеже. Большая круглая дверь-люк медленно открылась там, где только что была гладкая цельная поверхность Башни. Зажегся свет. Внутри находился огромный холл, стены которого состояли из того же серого металла.
Эхнатон подвел лодку к самому входу в Башню. Его матросы ухватились за порог двери. Фараон отыскал еще одну кнопку, которая отключала невидимую силу, приводившую лодку в движение. Фараон подошел к борту, находившемуся чуть ниже порога двери. Выпрыгнув в холл, он взял канат, укрепленный внутри лодки, и привязал его к крюкам, ввинченным в стену холла. Медленно, нерешительно и молчаливо за ним последовали все остальные.