Но ни при каких обстоятельствах ты не должен рассказывать никому другому, что я встречался с тобой. Ни единой душе! Нас — этиков — очень мало, и мы покидаем Башню только в случае крайней необходимости. Мои противники имеют среди вас свою агентуру. Агентов не очень много, если сравнивать с вашей численностью, но они прекрасно маскируются под воскрешенных и давно ищут меня.
Когда-нибудь они, безусловно, придут к выводу, что я вербую себе помощников среди обитателей мира Реки. И начнут вынюхивать таких. Если тебя обнаружат, то заберут в Башню, «развернут» твою память, прочтут ее и исключат из нее те места, которые важны для меня. А потом опять вернут тебя в долину.
Лондон тоже обладает тигриной аурой. А потому сделай все возможное, чтобы он последовал за тобой. Передай ему, что я еще увижусь с вами обоими, и тогда он тебе поверит. А вам предстоит узнать еще многое о том, что здесь происходит.
Тут он внезапно поднялся и сказал:
— Итак, до встречи.
Я видел, как новая вспышка молнии обрисовала его фигуру, плащ, черный шлем. Я было подумал, а не поехала ли у меня крыша? Попробовал встать, но не смог. Только через полчаса мой паралич прошел и я выбрался наружу. Буря к тому времени уже стихла, облака стали расходиться. Никаких следов незнакомца обнаружить не удалось.
Тут Мартин перехватил рассказ в свои руки. Том пришел к нему следующим вечером и заставил поклясться, что тот будет молчать о вещах, о которых Том собирается ему сообщить. Мартин не знал, верить этой дикой истории или нет. Что убедило его, что Том не лжет, так это соображение, что Райдеру не было смысла выдумывать столь фантастическую бредятину.
Событие, безусловно, имело место, но, надо думать, было просто чьим-то розыгрышем.
Том пораскинул мозгами и решил, что роль незнакомца мог разыграть сам Лондон. Но потом они оба поняли, что ни один из них, да и никто со стороны, не мог бы разжиться ни стеклянным шаром, ни наручным приборчиком. И вообще — кому здесь под силу соорудить сверкающую ауру?
А Фриско Киду уже не сиделось на месте. Ему пришлась по душе идея построить парусник и уплыть на нем в далекие края. Чем бы ни была услышанная история — ложью или правдой, — она давала ему новый жизненный стимул, а значит — Жизнь! Том разделял с ним эти чувства. Башня стала для них чем-то вроде Святого Грааля.
— Я чувствовал, что совершаю подлость, покидая Говардину без какого-либо объяснения. Кид-то со своей бабой не слишком ладил — такой длинный бабец с шилом в заднице, не знаю уж, что он в ней нашел; так что у него особых сожалений не было.
Мы прошли вдоль Реки этак пару сотен питающих камней и там принялись строить эту вот шхуну. К нам присоединился Нур и помог нам ее закончить. Он единственный из первоначального состава экипажа, который с нами до сих пор.
Вдруг Том, приложив палец к губам, стал бесшумно красться к двери. Приложив ухо к филенке, он прислушался, а затем рывком распахнул дверь.
В дверном проеме стоял маленький мавр Нур эль-Музафир.
Глава 56
Нур не казался ни смущенным, ни испуганным. Он сказал по-английски:
— Можно войти?
— Еще бы нельзя, черт бы тебя побрал! — проревел Том. Однако он не сделал попытки силой втащить Нура в каюту. Что-то в этом смуглом низеньком человечке предвещало серьезные неприятности для всякого, кто его тронет.
Нур вошел. Фаррингтон, сверкая глазами, вскочил на ноги.
— Подслушивал?
— Очевидно.
— Зачем? — спросил Том.
— Потому, что вы прошли на корабль втроем. И по выражению ваших лиц можно было понять, что что-то неладно. Питер явно был в опасности.
— Спасибо, Нур, — поблагодарил Питер. Райдер закрыл дверь. Мартин задумчиво сказал:
— Без выпивки не обойтись.
Нур присел на шкафчик. Мартин одним глотком расправился с двойной порцией виски. А Том спросил:
— Ты все слыхал? Нур кивнул.
— Мы с равным успехом могли бы встать на палубе и через мегафон поведать обо всем всему свету, — гневно заорал Мартин.
— Господи боже! — поддержал его Том. — Теперь у нас на руках новая проблема!
— Убивать меня не стоит, так же как не стоило убивать Питера, — сказал Нур. Он достал сигару из своей сумочки и раскурил ее. — Я слыхал, как ваши женщины говорили, что скоро вернутся на борт. Так что времени у нас мало.
— Хладнокровный паршивец, а? — бросил Том Мартину.
— Как и всякий опытный шпион. Нур расхохотался и ответил:
— Нет. Скорее уж как кто-то, кто был избран этиком! — И тут же продолжил: — Разглядывайте меня сколько угодно. Но вам следовало бы уже давно поинтересоваться, почему я присоединился к вам в самом начале и оставался с вами как пришитый все это долгое и утомительное плавание.
Мартин и Том в буквальном смысле застыли с открытыми ртами.
— Да, — продолжал Нур, — я знаю, о чем вы думаете. Если я шпион, то обязательно должен притвориться, что являюсь одним из рекрутов этика. Поверьте мне, это не так — я не шпион.
— А откуда нам знать, что ты не врешь? Чем ты можешь доказать нам это?
— А откуда мне знать, что вы оба сами не агенты? Как высумеете доказать мне, что это не так?
Капитан и старший помощник явно обалдели.
— А когда этот Таинственный Незнакомец говорил с тобой? И почему он не известил Тома, что ты тоже участвуешь в этой затее? — спросил Фрайгейт.
Hyp только плечами пожал:
— Он появился у меня вскоре после того, как посетил Тома. Точно не знаю когда. Что же до второго вопроса, то ответ на него мне неизвестен.
Я подозреваю, что этик, возможно, не говорил всей правды. Он вполне мог уклоняться от истины, сообщая нам лишь часть информации о реальном положении вещей. Почему — не знаю. Но очень хотел бы знать.
— Может, нам следует их обоих бросить здесь? — спросил Мартин.
— Если вы это сделаете, — ответил Нур, — мы с Питером пойдем верхней дорогой и будем у Башни пораньше вас.
— Это он перефразирует песенку Бобби Бёрнса, которую ты так любишь напевать, — кивнул Том Мартину.
Мартин буркнул нечто неразборчивое, а потом сказал:
— Оба они не могут быть шпионами недругов твоего посетителя, Том. Иначе нас схватили бы уже давно. Поэтому придется им довериться. И все же я не понимаю, почему этик не предупредил тебя о Нуре?
Том провозгласил здравицу в честь новообретенного товарища, и все выпили. В это время на палубе послышались голоса вернувшихся женщин. Когда женщины вошли в каюту, мужчины покатывались со смеху, слушая одну из очередных баек Мартина, но они все же успели договориться о будущей встрече в холмах.
На следующий день они встретились с Подебрадом, познакомившим их со своими инженерами. И тут же началась работа над спецификациями будущего дирижабля с мягкой оболочкой.
Фрайгейт обратил их внимание на то, что в основу спецификаций должна быть заложена целевая установка полета. Если они хотят лишь как можно ближе подобраться к верховьям Реки, им нужен воздушный корабль — достаточно большой, чтоб нести на себе значительный запас топлива, дабы туда долететь. Но ему не надо иметь потолок полета выше 4572 метров, или 15 000 футов.
Если же они намерены лететь через горы, окружающие Полярное море, им следует строить аппарат, способный подняться до 9144 метров.
Это в том случае, если рассказы о высоте гор верны. Никто ведь точно ничего не знает.
Для того чтобы разработать проект и построить дирижабль с твердой оболочкой для более длительного и высотного полета, потребуется значительно больше времени. В этом случае нужен и гораздо более многочисленный экипаж, а отсюда и большее время для его обучения. На больших высотах моторам необходимы компрессоры повышенной мощности. Кроме того, ветры там наверняка сильнее, чем в приземных слоях атмосферы. Возможно, они носят ураганный характер. Цеппелину придется нести запас кислорода для обеспечения экипажа и работы машин. Таким образом, грузоподъемность должна быть очень большой. Существует еще и проблема обледенения.