— Я прихожу к заключению, что ты модифицировал наши вкусы, — сказал Крэнстон.
— Чисто случайно, — сказал я. — Могу я попросить у тебя анализатор, Дрина?
Она протянула мне прибор, и я просканировал персик. Результаты оказались похожи на те, что я получил, впервые анализируя фрукт вскоре после прибытия. Но в этом я не мог убедиться, не проверив своих старых записей.
Меня начали одолевать странные мысли. Я был опытным генным инженером, но что значит мой опыт? Эмери не походила ни на одну другую изученную планету, и мне приходилось все изобретать по ходу дела.
Что ж, это была моя работа. Однако модификации шли на удивление благополучно. Ни одной из обычных ошибок, описанных в полевых исследованиях других колоний. Можно было приписать это моей и Дрининой квалификации, но, возможно, в дело вмешался некий неизвестный фактор.
Я сохранил результаты на Дринином анализаторе и вернул его. Лес закончился, и началась территория колонии; переход почему-то показался мне излишне резким, хотя все наши здания, сделанные из смеси местной почвы и мгновенно застывающей пены, были окрашены в зеленоватые тона, гармонирующие с окружающим пейзажем.
В домах из матового стекла одна за другой открывались двери. Люди выносили столы и стулья в палисадники перед домиками и офисными зданиями. Другие несли корзины с хлебом и выпечкой или подносы с чайниками, чашками, салфетками, сахарницами и молочниками. Время пить чай, непременный перерыв в деловой рутине, который всегда раздражал меня. А что, если вы на пике вдохновения? Ланч тоже меня здорово раздражал.
Черт. Больше всего меня бесила необходимость спать. Какая трата времени!
— Джейк? — окликнул меня кто-то. Мы направлялись к двери амбулатории. В палисаднике стояла Ева.
У нас с Евой были близкие отношения в первый год, но потом мелкие придирки переросли в глобальное недовольство друг другом, игнорировать которое уже было невозможно. Она выглядела по-прежнему хорошо, смуглая, гибкая, и пахло от нее тоже здорово, хотя и не так, как раньше. Сейчас от нее исходил запах острых перчиков, поджариваемых в оливковом масле. Чудно.
В руках она держала голубой чайник, впрочем, недолго. Она уронила его. Он запрыгал по земле, крышка отлетела в сторону, чай расплескался.
Облизав пальцы, я понял, что незаметно для себя прикончил персик, который только что анализировал. Мягкое опьянение согрело меня. Я улыбнулся, чувствуя себя полным идиотом, впрочем, идиотом расслабленным и счастливым.
— Эй, привет, — сказал я.
— Ты же умер, — охнула она.
— Да, я об этом слышал.
— Я копалась в твоем теле. Я вырезала секции…
— Странный способ возобновлять знакомство, — сказал я. — Не думаю, что я тебе очень понравился в той ситуации.
— Это правда.
— И долго ты меня изучала? Перестала, когда решила, что я покончил с собой?
Она медленно кивнула.
— Это все наяву?
Я взглянул на Крэнстона. Мы с ним это уже проходили.
— Это как раз гипотеза, над которой мы работаем, — сказал Крэнстон.
— Джейк собирается показать мне свои записи по последней модификации, — сказал Дрина, слегка подталкивая меня к входной двери.
— Я тоже хочу посмотреть, — сказала Ева.
Я схватил корзинку с булочками со стола. Надкусил одну. Как и все остальное, булочки приобрели новый вкус, они больше походили на пыльную глину, чем на хлеб. Глотать было трудно. Я надеялся, что меня не стошнит.
В лаборатории я сразу подошел к своему терминалу и, прижав большой палец к опознавательной пластине, получил доступ к своим рабочим файлам.
— Он узнает тебя, — сказал Крэнстон.
Я вскинул брови. «Получше, чем ты». Я выбрал и открыл файл под названием «Урик». Схемы ДНК, каталитические процессы в органеллах различных типов клеток, компьютерные модели молекул; я просматривал таблицы и графики, проверяя, достаточно ли они понятны людям без моей подготовки. Насколько я мог судить, все было вполне доступно.
— Что было непонятно с этим файлом, Ева? Почему ты не смогла найти его? Может, ты просто не поняла?
— Почему ты назвал его «Урик»? — спросила она.
— А почему бы нет? Ты могла бы отыскать по дате в конце концов.
— Отойди, и я покажу тебе.
Я встал. Она села на мое место и прижала большой палец к опознавательной пластине. Компьютер тут же отключился и начал перезагружаться. Появился список моих файлов. Среди них не было файла, озаглавленного «Урик».
— Почему ты его спрятал? — спросила Ева.
Никакого подходящего объяснения не приходило в голову. Я даже не мог вспомнить, чтобы прятал файл. Впрочем, мне никогда особенно не нравились люди, сующие нос в мою работу. Меня нельзя назвать хорошим членом команды.