На лицо Тира медленно наползала улыбка.
— Все, что мне придется делать — это заниматься спортом в компании богатых и красивых?
— Именно так.
— Я бы хотел послушать тебя… еще.
Я повернулся к Хеймдаллю.
— Хотя я и высмеивал тебя за то, что ты был дозорным Асов, но теперь пришло время, когда мы по-настоящему нуждаемся в твоем зорком глазе и чутком ухе, чтобы охранять наше предприятие. Прежде ты слушал, не приближаются ли враги к мосту Бифрост на пути в Асгард. Теперь у нас будет гораздо больше мостов, и каждый должен быть охраняем.
Улыбка, расцветшая было на лице Хеймдалля при моих первых словах, застыла.
— Может, я и бог, но не могу в одиночку отслеживать целый мир.
— Тебе будет предоставлена помощь. — Я выудил из кармана пульт дистанционного управления и навел его на стену справа от себя. Нажав кнопку, я вызвал к жизни движущиеся картинки. — Это телевидение. В нашей Валгалле ты сможешь следить за сотней таких мониторов, видя то, что видят они, слышать те звуки, которые слышны им. Не будет в Мидгарде такого уголка, в который ты не смог бы мгновенно заглянуть. Когда ты заметишь опасность, ты возьмешь трубу — телефонную, а не свой Гьяллархорн — и предупредишь нас о том, что происходит.
Это огромная ответственность, — сказал я, вручая ему пульт, — но больше никто с ней не справится.
Хеймдалль сжал пластиковую коробочку, словно это был Хофуд, его меч.
— Я буду бдительным, как никогда.
Тор обиженно выпятил нижнюю губу.
— Ты сказал, что война больше не пользуется уважением. Стало быть, мне нет места в Асгард Анлимитед.
— Да нет же, для тебя есть… совершенно особая роль. — Я совершенно искренне улыбнулся ему. — Людей обуревает потребность в идолах. Многие из них выходят из мира спорта, и Тир удовлетворит эту жажду, но другие пришли из индустрии развлечений. Джеймс Дин, Мэрилин Монро, Брюс Ли, Элвис — каждый из них стал почти божеством, потому что они божественноразвлекали людей.
— Но я воин! Нет таких развлечений, для которых я пригоден.
— Как ты ошибаешься, мой друг. Есть одна форма развлечений, которая словно создана для тебя. — И я с вожделением потер руки. — Она называется профессиональным реслингом.
Гуннар, мой помощник, откашлялся, вернув меня из воспоминаний в действительность.
— Если у вас есть минуточка, ваша божественность.
— Всегда, — я завел руку за спину и потер болезненную точку на позвоночнике. — Что там у тебя?
— Мы получили партию новых повязок на глаз летних расцветок, сегодня днем они поступают в продажу в наших бутиках. Среди них есть такие, под которыми кожа загорает.
— Хорошо. Как насчет пиджаков Одина?
Гуннар нахмурился.
— Поставщик говорит, что субподрядчик, который изготавливает для них воронов, проделал хорошую работу. Им удалось прикрепить воронов к плечам пиджаков так, чтобы те не падали, но из них выпадают перья и глаза вываливаются.
— Тогда скажи им, что глаза вывалятся у них, если они не решат эту проблему. — Я взглянул на видеоэкраны, а потом на часы. — Когда возвращается Один?
— Еще не скоро. Он только что начал свою речь в Токио и не пройдет через наши тамошние ворота в течение ближайших трех часов. — Гуннар улыбнулся. — Кстати, сегодня утром мы получили факс: «Рубрика Деловая мудрость Одноглазого Одинапоявится на первой полосе «Таймс». Она оттеснит рубрику Иисуса Красота Бизнеса: Благотворительность прежде выгодына второй план. Геркулесовы Уроки двенадцати подвиговпоявятся через две недели, но предварительные заказы на них скромные, так что мы пока остаемся на первом месте. Продадим много книг. И еще, Леттерман хочет, чтобы Один выступил соведущим в сегменте «глупые шутки полубогов».
— Скажи людям Леттермана, что дело решенное, но вопросов о Си-би-эс быть не должно. — Потрясенный символикой логотипа сети, Один купил ее и неадекватно реагировал на критику со стороны своих работников. Я вздохнул, предвидя еще одну нотацию от Вал-отца относительно того, как я распоряжаюсь его временем. Я знал, что в конце концов он признает мою правоту, но вступать с ним в дискуссии весьма мучительно.
Однако мои страдания были не напрасны.
— Что-нибудь еще?
— Да, ваша божественность. — Он взглянул на свой ноутбук и улыбнулся. — Возросла продажа билетов на серию симпозиумов «Великие битвы истории». Дебаты Роммеля и Паттона всех так завели, что люди жаждут услышать еще что-нибудь в этом духе.
— Кто следующий?
— Ганнибал и два Сципиона, Старший и Младший. «Найк» хочет подписаться на часть расходов.
— Правильно, у них ведь этот брэнд — дорожные ботинки «Эр Ганнибал», — кивнул я. — Очень хорошо. Проверь, чтобы они были на складах в наших сувенирных магазинах до и после дебатов. Я так понимаю, Тир все еще в суде?
Гуннар кивнул.
— Дело будет рассматриваться жюри через две недели. Мы рассчитываем на победу. У противоположной стороны хорошие адвокаты, но наши дьявольски умны, и даже самый жестокосердный тролль принял бы сторону Тира против таблоида.
— Хорошо. Держи руку на пульсе и информируй меня. — Я потрепал Гуннара по плечу. — Пойду проведаю дочь, вернусь через час с небольшим.
Я почувствовал, как он содрогнулся при этих словах, но сделал вид, что не заметил, и бодро зашагал мимо толпы, выстроившейся в очередь в ожидании открытия мемориала Тора. У меня появилось искушение принять облик своего покойного товарища, чтобы попугать их, но опасность спровоцировать восстание того не стоила. Я прошел мимо незамеченным, улыбаясь при виде каждого третьего или четвертого человека в очереди, причитавшего о том, каким несчастьем была для всех его смерть.
Я думаю, что это была настоящая трагедия — грандиозная трагедия. Тор набросился на профессиональный рестлинг, как муха на падаль. Он знал, что в схватке никто не сравнится с ним, и публика знала это так же хорошо. Каждый вечер каждая схватка разыгрывалась, как нравоучительная пьеса. Это было воспроизведение классического мифа о солярном герое, в борьбе одолевающем силы зла и возвращающемся с рассветом нового дня. Поединки начинались на равных, затем противник Тора применял какие-нибудь нечестные приемы, чтобы получить временное преимущество. Тор принимал побои, и, пока соперник, торжествуя, танцевал на арене, Тор отползал в свой угол и надевал свой пояс силы и железные перчатки.
Меня самого захватывало это зрелище. Его враг — какой-нибудь накачанный стероидами мутант или малоизвестный полубог из давно забытого пантеона — оставался в блаженном неведении относительно грозящей опасности. Толпа начинала топать ногами, оглушительно скандируя имя своего идола, и Тор получал от этого заряд мощи. Их жажда увидеть его победителем, их вера в его непобедимость подпитывала его. Он хлопал перчатками друг о друга так, чтобы их звон пронзал толпу, а потом сокрушал врага.
Конец настал, когда он дрался с Луисом Змеем. Луису предстояло стать очередным обреченным на быстрое забвение соперником Тора, но мы заключили договор на всемирную трансляцию поединка через спутник. Слава и популярность Тора находились в зените — девяносто пять процентов людей планеты могли узнать его. Этот поединок должен был окончательно закрепить его место в умах человечества. Тор с пеленок знал, что ему предназначено сражаться с огромным змеем, и этим змеем стал Луис.
И Луис убил Тора.
После трех раундов взаимной молотьбы Луис сжал Тора в медвежьих объятиях, поднял и сломал ему хребет. Он отбросил Тора в сторону и стал смеяться над поверженным противником. Затем он стал смеяться над фанатами Тора, называя их слабаками и тупицами. Он говорил, что они жалкие людишки, если верили в него, и что они неудачники, потому что их бог мертв.
Смерть Тора стала для нас сокрушительным ударом, но ненадолго. Мало-помалу начали просачиваться истории о том, что Тора видели то в одном, то в другом месте. Никто не сомневался в том, что это был Тор. Он помогал людям выпутываться из опасных ситуаций, предотвращал катастрофы, делал невозможное возможным. Для каждого из его почитателей эти истории были доказательством того, что он жив и что их вера отнюдь не была ложной.