— Я думаю, они готовят Дэвида в вожди. Старейшины его уважают, — произнес Данкан, когда они уже приблизились к подножию.
— Я всегда считала, что вожди должны быть из клана Медведя, — сказала Бренна, заставив себя сосредоточиться на разговоре.
— Клан Медведя вымирает. Правители следующего мира будут из клана Попугая. Дэвид производит впечатление умного и дальновидного человека; я думаю, он станет хорошим вождем. — Данкан остановился перед входом в пещеру, регулируя фонарик так, чтобы луч стал пошире. Молодые солдаты на вахте занервничали. «Иди, Бренна, я хочу потолковать с ними».
Бренна не стала спорить. Военные не представляли для нее интереса. Когда она вошла в узкий проход, вспыхнул свет. Она остановилась, любуясь игрой светотени на скалистых стенах. Картины ожили, задвигались.
Древние, очень древние… В каждой линии ощущалась тяжесть столетий. Под каждым изображением были аккуратно приклеены подписи, сделанные А-Ттавитт; Асбин требовал порядка на вверенном объекте. Завтра Бренна принесет свой черный ящик и начнет с рисунков в коридоре — к счастью, это была живопись; петроглифы труднее датировать.
— Благослови тебя, детка, здесь и правда интересно, — пробурчал у нее за спиной голос Данкана. — Что за шумиху раздули вокруг этих пещер? Это же классические символы хопи. Посмотри, вот это наквачбратства, — начал он, указывая на любопытную резьбу, напоминающую китайский символ инь-ян. — Бренна, а это… это Миф о Творении! Никогда не слышал, чтобы подобное изображали на стене пещеры. Неудивительно, что Стрэнд так возбудился. Проклятие, как не хочется все это бросать.
— Что ты имеешь в виду? — тихо спросила она на родном языке.
Он не смотрел на нее, продолжая разглядывать резьбу. «Боеголовка на орбите».
Тишина в пещере сгустилась. Бренна направила свет фонарика на потолок в поисках рисунков или резьбы. Здесь горели древние костры… нужно измерить наслоения сажи… Она хотела было спросить, кто запустил ракету, но передумала. Какое имеет значение, какая террористическая или националистическая группировка играет мускулами на этой неделе? В конце концов кто-то из них запустит самодельный носитель с неисправным управлением, который неправильно активирует головку или повредит механизм наведения, и тогда…
— Они не могут объявить готовность, отменяющую статус исторической ценности первого класса без семидневного льготного периода, — бормотал Данкан, углубляясь в пещеру. — У нас будет время зарисовать их, датировать… оставить хоть что-то для будущего.
— Будущего? — Глубоко запрятанная горечь прорвалась наружу. Фрагменты прошлого, вычеркнутые во имя древней вражды, разделение… — Если мы разрушим прошлое, будет ли у нас будущее, в котором мы избежим уже сделанных ошибок? Что происходит, когда мы убиваем легенды? Бабуля всегда швыряла мне в лицо эти слова, когда я говорила, что ее религия мертва. Что же у нас осталось теперь, когда и здравый смысл покинул нас?
— Не наша забота, девушка. Очисть свой разум и стремись к познанию. Я хочу предпринять попытку пробраться во вторую камеру. — И Данкан начал хлопать себя по бокам в поисках фонарика, который он выключил и сунул в карман.
Не говоря ни слова, Бренна протянула ему свой, коснувшись другой рукой его щеки в знак благодарности за якорь, который он всегда бросал ей в минуту отчаяния. Локальные войны, подрубавшие корни человечества… Вздохнув, она попыталась отбросить эти мысли. Усевшись на плоский камень, Бренна открыла свой разум той силе, которая царствовала в пещере. Надо было только расслабиться; энергия сама решала, признавать ее присутствие или игнорировать его.
И вновь чувство напряженности. Это неясное ощущение неправдоподобной силы, непостижимой глубины — она откинулась назад, втягивая его в свое сознание. Обычно это были визуальные образы, трехмерные цветные отпечатки прошлого, тех людей, которые создавали рисунки или резьбу. То чувство, которое она испытывала сейчас, ощущалось и раньше, но оно не доминировало, не заслоняло все остальное. Оно слишком напоминало состояние медитации… молитвы… все то, что она утратила, когда Шотландское нагорье пылало, уничтожая семью ее отца за исключением Данкана. Тогда это ощущение исчезло… или ты просто перестала впускать его в себя?
Бренна не имела желания встречаться со своими умершими близкими.
Она слышала, как Данкан рыщет в темноте, оскальзываясь на гальке, что-то ворча себе под нос. Внезапно у него словно перехватило дыхание.
— Бренна! Боже правый, Бренна, подойди и посмотри!
Вскочив на ноги, Бренна вошла в проход. У себя над головой она увидела ноги Данкана, торчащие из лаза, ведущего в другую камеру. Внезапно свет потускнел — широкий луч фонаря погас, остались только блики света, струившегося из входного лаза. Бренна погрузилась во мрак, едва различая в отраженном свете очертания ног Данкана.
— Ах, Данкан, — начала было она, не зная, куда поставить ноги, чтобы взобраться к нему. Вместо ответа старик включил кнопку фонаря, красный луч коснулся ее колен и…
Потолок обвалился, глыбы скал начали рушиться прямо перед ней, заклубилась пыль, обрывая свет, и звук, и…
Следующий день Бренна провела в своей старой палатке. Она приняла смерть Данкана стоически, затаив в уголке сердца циничную мысль о том, что это было неизбежно — она уже потеряла всех, почему Данкан должен быть исключением? Какой иронией было встретиться с Асбином у тела дяди. Не обращая внимания на порезы и ушибы, она провалялась весь день на кушетке, сжимая осколок скалы, которая упала на них. Это был какой-то тупик: она не могла ничего делать, но и уезжать тоже не хотела.
Ей снились кошмары; тонны камней падали с неба, уничтожая наследие ее народа, разрушая свидетельства кельтской истории. Человек с лицом Асбина скалывал иероглифы и петроглифы, стирая прошлое. Голос ее бабушки спорил, ругал, предупреждал ее о людях с графиками… как она могла быть такой глупой, ученых всегда использовали… Pe cymmerwn adenydd y wawr, a phe trigwn yn eithafoedd y mor: Yno hefyd y’m tywysai dy law, ac y’m daliai dy ddeheulaw.
Она проснулась со словами псалма на губах и села на кушетке, выпрямившись, как стрела.
— Бренна, вы слышите меня? — Опустившись на колени рядом с ней, Дэвид тихонько тряс ее за плечо.
— Сколько времени прошло? — прошептала она.
— Уже второе утро. Вы… пели… во сне, на другом языке, — тихо сказал он.
— Родной язык, — коротко ответила она, чувствуя, как сон вновь окутывает ее. — Из псалма. Это о… о том, как убежать от Бога. «Полечу на крыльях утра, поселюсь далеко в море, даже там твоя рука поведет меня, поддержит меня». Дэвид, мне приснилось, будто легенды умерли.
— Неужели? — Он крепко сжал ее руку. — Мне так жаль. Он был чудесным человеком.
После долгого молчания Бренна сказала будничным тоном:
— Ну, может, легенды еще не умерли. Где Асбин?
— Затаился в штабе, как паук. Оставил шесть часовых: двоих у штаба, четыре охраняют грузовой самолет и А-Ттавитт, которая по вашему указанию каталогизирует фрагменты. — В ответ на ее недоумевающий взгляд он мягко пояснил: — Последнее распоряжение, которое вы отдали своей ассистентке. Все нации, владеющие ракетами, включая Америку, находятся в состоянии боевой готовности. На камни можно отрядить не больше полдюжины солдат.
— Тогда я должна продолжить работу, — прошептала Бренна, чувствуя, как слабость проникает до костей.
— Асбин хочет, чтобы вы продолжали.
— Почему?
Это был скорее риторический вопрос, но Дэвид на него ответил:
— Я думаю, он полагает, что это еще одна ложная тревога, и у него будет время окопаться.
В его голосе ей послышалось осуждение. «Но…»
Дэвид пожал плечами.
— Я думаю, начальство забыло о нем. И я рад, что мы оказались в центре… в центре моей вселенной.
Встав, Бренна прошла мимо него и остановилась у дверного проема, чтобы поприветствовать солнце. Радости в том не было… «Пожалуйста, идите за мной». Она торопливо зашагала к пещере.