Она посмотрела на него.
— Но ты умер… — она подумала и поняла, что не знает, когда он умер, — уже давно. Почему ты еще здесь?
— У людей разные причины задерживаться здесь, мэм. Есть такие, для них много времени нужно, чтобы понять, куда их потом отправить. А есть такие, которым здесь нравится. Они охотятся на новичков, держат себя здесь вроде как королями, в основном из-за таких, как вы. Ну а третьи здесь задерживаются потому, что у них есть кое-какие делишки.
— Ты говоришь, некоторые охотятся на других из-за таких, как я?
— Да, мэм. Из-за самоубийц.
— Не понимаю.
— Так получается. Когда люди рождаются, у каждого есть определенное количество этой, я думаю, вы ее называете энергия, и они ее расходуют всю жизнь. Когда она кончается, они умирают. Все очень просто. Некоторые люди заболевают и расходуют свою долю быстрее, чем другие. Кого-то убивают, случайно или намеренно. Они тратят то, что осталось, когда, так сказать, оказываются здесь. Но самоубийцы… да, самоубийцы — это особая статья. У них энергия есть, да только она им вроде не нужна. Они отказываются от подарка. Когда они попадают сюда, люди вроде Чемберлена могут забрать ее себе, высосать из них и использовать для своих собственных целей. Они любят таких, как вы, особенно молодых. У вас ведь осталось лет сорок, а то и пятьдесят.
— Не меньше пятидесяти, — вставила Кристал.
Билли посмотрел на девочку.
— У этой малолетки особый талант. Она вроде как настроена на энергию. Она может видеть всякие вещи, например, такое разноцветное свечение вокруг вашего тела. Вот почему доктор любит, когда она крутится рядом.
— Я… — задуматься о том, что говорил Билли, было сейчас непереносимо. Чтобы не дать себе думать, она задала новый вопрос: — А ты?
— Я? — Кид попытался пожать плечами. — Как я уже говорил, некоторые люди живут здесь потому, что у них есть кое-какие дела. Что до меня, то я был не такой, как обо мне потом стали рассказывать. Я не убил ни двадцать, ни тридцать человек. Убивал, да, это точно. Может, и зря. Может, у меня на счету что-то такое, с чем я должен разобраться, чтобы двигаться дальше. Может, я просто не могу быть таким, как доктор, поэтому я застрял здесь, чтобы убедиться, что он не будет тут безнаказанно всех мучить и жить, как король над другими. Может, он и к Кристал относится чуть получше, потому знает, что я поблизости, и, хотя моя пушка не может отправить подонка в ад, где ему и место, она хотя бы может навредить ему достаточно, чтобы он меня боялся.
Карин припомнила боль, пронзившую ее, когда скальпель доктора рвал ее плоть, и поняла, что боль и в самом деле существует в этом мире.
— Но что случилось? — спросила она. — Почему ты оказался здесь?
Кид сокрушенно покачал головой.
— После того, как мы вывалились из окна, пока я стоял и смотрел, как ты убегаешь, доктор и его банда набросились на меня. И вот я здесь.
— Но может ли он повредить тебе… я хочу сказать, я знаю, что он может сделать тебе больно. Но может он, ну… — она не знала, как задать вопрос.
— Убить его? — раздался за спиной голос.
Карин резко обернулась и увидела Чемберлена, стоявшего в дверном проеме. За его спиной толпилась свита.
— Почти, — сказал доктор. Впервые она видела его таким, какой он был на самом деле. Он сбросил все свое великолепие, которое напустил на себя, чтобы одурачить и завоевать ее. Это был маленький человечек с темными грязными волосами и лицом безумного грызуна. Глаза у него были дикие, зубы желтые и кривые. На нем была грязная одежда, от которой исходил запах крови и страданий. — Я могу заставить его чудовищно страдать. Я могу разрезать его, вытащить кишки и пировать его внутренностями, и все это проделать так, что пройдет много-много времени прежде, чем мальчик Билли вновь начнет досаждать мне.
Он медленно шагнул вперед, в руке у него серебряно блеснул скальпель, словно предвестник болезненной неизбежной смерти.
Карин словно приросла к полу.
Потрошитель прошел мимо нее, не удостоив даже взглядом. На его лице застыла улыбка, а из левого уголка рта стекала ниточка слюны. Он неспешно приближался к Билли, который беспомощно повис на цепях, покорно ожидая неотвратимого.
Кристал бросилась вперед и встала между ними, заслонившись медведем, словно щитом. Ее лицо было искажено ужасом, казалось, она вот-вот расплачется, но все же бесстрашно стояла между Потрошителем и бывшим гангстером.
— Только тронь Билли, — сказала она. — Он мой друг.
Карин поняла, что этот поступок потребовал от маленькой девочки феноменального мужества. Возможно, впервые за все свое существование, как до смерти, так и после, она встала на защиту кого-то, включая себя. Потрошитель посмотрел на нее с легким удивлением, а затем сделал едва уловимый взмах скальпелем. Длинный глубокий разрез, и голова бедного Мишки свесилась набок, а старая вата начала вываливаться из него, словно хлопковая кровь.
— Ты убил Мишку! — закричала девочка. Она отшвырнула игрушку и, с быстротой молнии бросившись на Потрошителя, плача и визжа, начала колотить его маленькими кулачками.
Чемберлен засмеялся, и тут что-то сломалось в Карин.
Злость, которую она испытывала недавно, вернулась, дойдя до совершенно неправдоподобного масштаба. Она закричала, внезапно покрывшись потом. Тело сделалось невероятно горячим. В голове не осталось ни одной мысли, кроме всеобъемлющего желания спасти Кристал от мучившего ее монстра.
Кристал пискнула, как мышка, и перестала колотить Потрошителя. Смех замер в горле убийцы, а лицо его исказилось от страха при взгляде на лицо девочки. Он беззвучно закричал и замахнулся, чтобы перерезать горло Кристал сверкающим скальпелем.
Но как ни был он проворен и ловок, маленькая девочка оказалась быстрее и сильнее. Она перехватила его запястье, сжав его захватом, нерушимым, как сила любви.
— Ты плохой человек, — спокойно сказала она. — Пора тебе уйти туда, где ты никого больше не сможешь обидеть.
Потрошитель попытался вырваться, но не смог разжать крохотный кулачок малышки. Раздалось шипение поджариваемого мяса. Как в мексиканском ресторане, подумала, преодолевая тошноту, Карин, когда на ваш стол приносят шкворчащие фаджитас. Звук исходил от Потрошителя. Он горел от прикосновения Кристал.
Чемберлен завопил от боли и задергался, как крыса, пытающаяся высвободиться из челюстей терьера, но Кристал не отпускала его. В воздухе распространился тошнотворный запах. Это было нечто большее, нежели вонь горящей плоти. Словно нечто старое и злое, нечто уже давным-давно пораженное гнилью, внезапно начал лизать огонь. В считанные секунды Потрошитель был весь объят пламенем. Он упал на колени, и его лицо оказалось на одном уровне с лицом Кристал.
— Прошу тебя, — умолял он, пока пламя еще не съело его губы и язык. — Прошу тебя.
Кристал только сморщила нос.
— Ты воняешь, — сказала она. Все завороженно следили за тем, как Потрошитель превращался в кучку грязного, дурно пахнущего пепла.
Его прихлебатели переглянулись. Не успел карлик сделать шаг вперед, как Кристал припечатала его взглядом.
— Даже не пытайтесь кого-нибудь тронуть, — сказала она, и свита, вновь переглянувшись, выбежала из комнаты.
— Помоги освободить Билли, — сказала Кристал.
Карин потрясла головой, чтобы выйти из ступора, и обнаружила, что ее гнев сгорел вместе с Потрошителем. Она чувствовала страшную усталость и чуть не упала, помогая Кристал снять цепи, чтобы Билли смог встать на ноги.
— Как ты это сделала? — спросила она Кристал, когда они вытаскивали из стены крюки, на которых держались цепи.
— Ты дала мне эту силу.
— Я?
Билли кивнул.
— Это был добровольный дар силы. Кристал использовала ее. — Он потрепал девочку по голове и легко сломал наручники, сжимавшие запястья.
Карин нахмурилась.
— Ты ведь мог сделать это в любой момент?
— Может быть, — улыбнулся Билли. — Может, я хотел, чтобы у вас обеих была возможность сделать все самостоятельно. Вам обеим нужно было кое-чему научиться и принять кое-какие решения.