Но людям кружевницы несли только радость, делали их празднично-красивыми.
Очень много труда для развития русского кружевоплетения положила и сама Софья Александровна Давыдова.
Типичная женщина-подвижница семидесятых годов, она не просто первой в России занялась его изучением и описанием. Главным для нее была работа в разных комитетах и комиссиях по поддержке и развитию кустарной промышленности. Поездив по провинциальным городкам России, по бесчисленным, прикрытым соломой деревням и селам, перезнакомившись с тысячами кружевниц крестьянок и мещанок, эта петербургская госпожа в модных шелках не только умом, но и сердцем своим постигла всю тяжесть жизни народной. И потому рядом с историческими, художественными и экономическими изысканиями, рядом с восхищением беспредельной талантливостью русского простого человека на страницах ее книг то и дело встречаются строки, похожие на крик: «Люди! Помогите же русским плетеям! Помогите этим гордым нищим, не просящим милостыни!»
Софья Александровна составляла очень обстоятельные руководства для занятий разными рукоделиями, участвовала в создании специальных складов по сбыту кружев, избавлявших мастериц от алчных перекупщиков. Больше же всего труда она положила на учреждение первой у нас школы кружевниц, которая, по ее проектам, должна была готовить руководительниц кружевоплетения в разных далеких уголках России. Когда такая школа, поименованная Мариинской практической школой кружевниц, была, наконец, открыта в Санкт-Петербурге и ее выпускницы сделали свои первые шаги на местах, кружевная промышленность России всколыхнулась и пошла набирать силу так, как никогда не набирала. О Вологодчине уже говорилось. Почти в три раза увеличилось число кружевниц в Орловской губернии, в Мценске, Ельце, их там стало 34 тысячи. С 7 тысяч до 14 вырос отряд мастериц Михайловских на Рязанщине. А всего по стране их насчитывалось более ста тысяч. Существенно выросли и заработки. И главное, все более яркий и самобытный характер приобретали сами русские кружева: вологодские — напевно-поэтический, елецкие — утонченно-прозрачный, вятские-кукарские — заостренно-энергичный, Михайловские — простодушно-веселый.
А отличие их всех от западных состояло в том, что там все делали как можно сложней, пышней и орнаментально натуралистичней, чтобы непременно поразить человека, а у нас старались высветлить и согреть его душу сказочно-дивным узорочьем.
ЧАСТУШКИ
А где-то в те же времена, в каких-то деревнях — были же, несомненно, были такие деревни, — где парни и девки первыми начали петь коротушки или матани, то есть коротенькие припевки, гуляя вечерами и ночами по деревням или гужуясь и танцуя на молодежных пятачках по-над реками или на сельских площадях. До этого-то их пели только когда плясали или приплясывали, подзадоривая, вызывая друг друга на посиделках, на вечеринках и в праздники. Но теперь пореформенная жизнь деревни менялась, как говорится, не по дням, а по часам. Шел великий отток молодежи, и не только молодежи, в города и в рабочие поселки на постоянное жительство. Гигантский размах приобрело отходничество, в некоторых селах и деревнях в зиму из мужиков оставались одни старики — кто уходил в другие края рубить-ставить избы и церкви, кто класть дома и церкви из кирпича, кто шить-починять, кто в возчики-извозчики, кто в трактирные половые.
А по весне, к полевым работам весь этот народ валом валил обратно, чтобы вспахать, посеять, вырастить, убрать хлеб и все прочее, заготовить сена и дров и к зиме — снова уйти в города. Ехали громыхающими чугунками, раскисшими трактами на ямских или случившимися попутками, но больше-то, как всегда, топали на своих двоих. И вместе со старательно запрятанными в подкладки заработанными ассигнациями, вместе с обязательными нехитрыми гостинцами всем домашним отходники, конечно же, приносили с собой по весне массу всяких впечатлений и новостей. Да и зимами от них теперь нет-нет да и приходили разные новости в письмах и с оказиями. Они и сами-то, мужики и особенно парни, становились совсем иными. Сам ритм жизни, в том числе и деревенской, стал иным. А вместе с ним и многие развлечения-увеселения. Не будешь же заводить на сборище на пятачке какую-нибудь долгую-протяжную да с медленными ручейками-хороводами, когда у парней, а стало быть, и у девок душа совсем иного просит, горит и клокочет, разлету хочет. Отвыкли они уже от медленности, неторопливости-то.