Но он всё равно не сидел в четырёх стенах, бродил по знакомым улицам, перешагивал через никогда не пересыхающую лужу, обходил затянувшуюся стройку, терпеливо ждал на перекрёстке, здоровался с прохожими, о которых знал лишь то, что они местные. Почти в каждом доме на первом этаже располагалась аптека или какие-нибудь медицинские услуги — в основном, без посетителей. Вот мимо завернул на пляж автобус, он ему сегодня не нужен. За прилавком в магазине возится продавец, как обычно, небритый, но предупредительный. Он в курсе, что именно Вадим Семёнович обычно берёт к чаю.
Время от времени Вадим Семёнович заезжает куда-нибудь на электричке и бродит уже там. Поздним вечером, за городом, без обилия уличных фонарей на чёрном фоне ярко сияют звёзды. Это напоминает ему детство, когда берегли электроэнергию и звёзды появлялись до наступления сумерек.
Оставалось еще занятие, которое никто у него отнять не мог, поглощать знания, созданные другими и наслаждаться творчеством ушедших титанов. Кое-что можно было извлечь из интернета, стоило лишь найти источники-антиподы и усреднить новости, поэтому Вадим Семёнович не терял объективного взгляда на текущие события. На просторах сети легко было найти и беллетристику, но он предпочитал держать книги в руках.
На полках у Вадима Семёновича за долгие годы накопились книги, от которых, в свое время, он не решился избавиться при переезде, выбросил только откровенное барахло, боевики, фантастику и политику.
Начал он с детективов. Все они были, конечно, когда-то читаны, но память стала уже не та, и Вадим Семёнович благополучно забыл подробности сюжетов. Лишь иногда какая-либо деталь всплывала в памяти. Поэтому интрига криминальных розысков не потеряла для него остроты. Одних только 10 томов Агаты Кристи, добытых когда-то супругой, должно было хватить надолго. А ведь был ещё и Джеймс Чейз, и Юлиан Семёнов.
Потом, через год, оказалось, что одной лишь Агаты Кристи хватит навсегда. Когда Вадим Семёнович закончил десятый том и снова открыл первый, оказалось, что он забыл почти всё и можно читать с прежним удовольствием. Это его заинтересовало. Видимо, детективы и не стоят того, чтобы их запоминали, даже если это Агата Кристи.
И в самом деле, сняв с полки стихи любимого когда-то Дмитрия Кедрина, Вадим Семёнович обнаружил, что некоторые строфы он помнит наизусть до сих пор, а другие легко узнает. Но ведь стихи вообще лучше запоминаются, чем проза. Поэтому Вадим Семёнович, на пробу, раскрыл роман Булгакова «Мастер и Маргарита». И что же? Любая строка, наугад вырванная из текста, вызывала наслаждение. Только одна фраза поначалу породила у него некоторый диссонанс: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город». Изменения освещенности приходят с Востока, утром — это рассвет, а вечером оттуда же приходит и тьма. А Средиземное море находится на Западе от Иерусалима. Но нет, Булгаков не промахнулся, тьма тогда наступила из-за страшной тучи, которую принесло с моря. Вадим Семёнович помнил почти всю историю Пилата, Ешуа и приключения Воланда в совремённой Москве и, как и прежде, Маргарита и мастер показались ему лишними персонажами. Потом он решил испытать Николая Лескова, которым увлекался в студенческие годы. Результат был тот же, он помнил так, как будто читал всё это лишь вчера. Но ведь Лесков написал много и Вадим Семёнович, конечно, читал не всё. Он решил почитать из Лескова что-нибудь нечитанное, но не пошло. Не удалось пробиться сквозь текст. Вадим Семёнович тогда понял: то, что прочёл когда-то, то и осталось с ним навсегда.
Пришлось продолжить чтение детективов. Но и этому простому удовольствию вскоре пришёл конец. Постепенно Вадиму Семёновичу стало тяжело удерживать в голове имена участников картины преступления. Потом он стал забывать, что произошло в начале действия и ему стало трудно улавливать подробности расследования. Тогда Вадим Семёнович решил не лишать себя радости и приобрёл небольшой зеркальный телескоп.
Изучая звёздное небо, Вадим Семёнович испытывал не только радость, но и грусть. Слушая музыку бесконечности, он понимал, что и сейчас и в будущем всё будет ограничиваться лишь пассивным наблюдением. Посетить эти просторы человек не сможет никогда. Не он сам, а никто и никогда. Слишком далеко, не хватит жизни. Если даже найдутся энтузиасты и организуют мирок на огромном корабле, то вряд ли полет завершится успешно. Долететь смогли бы лишь потомки, такие отдалённые, что пра. пра…пра… пришлось бы произнести тысячу раз, а энтузиазм не передается по наследству. Путешественники, рассматривая в полете древние видеозаписи, сделанные на Земле, узнали бы, что предки их жили в раю, а им уготовили тюрьму. И они, конечно, вернутся. Но это, если говорить о звёздах нашего Млечного Пути. На посещение ближайшей галактики уже надо посылать хвостатых предков, к моменту прилёта они как раз превратились бы в людей.