Предвижу также, что штампом как раз из школьно-советской поэтики меня и припечатают: «ретроград» (а я-то уж про себя в настоящем на будущее мнил: «футуролог», а раньше именовали в прессе: «футурист»!). Припечатают, как бы забывая очевидное (уже для вузовской программы!), что художественное творчество, связанное со стихией воображения и освоением нашим сознанием бытия вообще, цветёт не только сезонным (а то и вовсе парниковым) цветом настоящего, но имеет и подпочву таинственных «roots bloody roots»[3], а также антенноподобные вершки с уже зреющими, но пока не познанными плодами познания – как своего шеста-куста, листа и стебля и близлежащей растительности, так и свободного потока фотонов, энергии уже чисто космической и безотчётной.
Прошу прощенья за разъяснения банальностей поп-ботаники (тем паче, то уже научен истолкованиями вспять), замечу только, что «весёлая наука» и «мои университеты» у всех, конечно, разные, и мне тут как писателю, видно, и впрямь неимоверно повезло.
[1] Новый мир. - № 11, 2014.
[2] Приложение, дополнение (лат. и англ.).
[3] «Корни, кровные (кровавые) корни» (англ.) – заглавный трек альбома «Roots» (1996) бразильской группы «Sepultura».
Аграрии и их крест – на растрескавшейся земле, в пыли, в алмазах!
С чего начать? Да хоть с чего!..
Школа, где я учился, два года назад стала девятилеткой, даже хотят ещё понижать, и приписана теперь к другой школе в двух десятках вёрст; сельсовет и больница – тоже; остались только живописанные мной в повести богадельня (она и открыта была не так давно) да старый, пустопорожний нынче, клуб заместо снесённого нового. Есть ещё почта, а в ней широко продаётся кабачковая икра (невкусная), и здесь же, мне сказали, брезжит высокотехнологичностью и глобальностью Интернет… Оказалось, единственный порт, больше никому ничего подключить нельзя! Оказалось, за три года глобальной подключённости ни один любознательный недоросль не пришёл на почту посидеть или зависнуть! Престарелому первопроходцу критикуемой мной же глобал-цивилизации, мне хватило на проверку почты двух пятидесятирублёвых карточек, после чего волшебные карточки закончились (их было в наличии всего две!)…
В городе-то всё перепрофилируется. Те же вузы: то понаоткрывали повсюду психфаков и журналистских, и философских даже (!) отделений, а то вдруг запнулись и призадумались: для кого это и зачем – а тем более тут? «Институт обслуживания потребителей и охраны помещений» - вот что трэбо, а для совсем уж неугомонно-сельских, кто вопреки всему выбирает проживание (да пусть и выживание) в родной дерёвне, – «Институт проблем изучения кружения телка в прикладном аспекте кручения ему хвоста». (См. часть первую.) Ну, и Институт, как водится, лишь название высокопарное, как Парнокопытным поименовать телка. Оно, с одной стороны, и правильно – поближе к корням и почве, доярок надо готовить и дояров, а не юристов-экономистов да философов; но с другой - вот городок губернский или прославленный Мичуринск (Наукоградом нареченный, чтоб с толку сбить доверчивых к названиям на картах противников-американцев): и карточки тут есть трёх видов, и икра заморская (баклажанная), и джинсы ихние (китайские), и джин-тоник в смятой полторашке, только пресловутый культурный слой, как чернозём, выветривается – деградация почв, эрозия, пылевой котёл – страшные вещи, в прямом ли, в переносном смысле.
О засухе у нас в деревне, об облаках пыли, вздымаемых грузовиками, я уже не раз рассказывал. Пылевые вихри – не исключено, что от поветрия идеологического: у всех отчего-то завелась мода вырубать сады, кусты, деревья (их и так былинки в поле!), всякую дрянь скидывать в речку, подпахивать к ней вплотную, распахивать каждый клочок, даже обочины (!), и вообще нынешним хозяевам-фермерам возделывать монокультуры, заливая их гербицидами и другими ядами.
Хотел было продолжить и о том, что дождь, хоть и бывает теперь всего несколько раз за лето, обходит Сосновку стороной: по соседству везде хоть прыснет, а здесь - ни капли! Как тут не вспомнить и церковь разобранную, и клуб на месте кладбища, и нынешний там пустырь… Раньше там собирались у клуба на тусовку, ещё раньше… «Кажется, дождь собирается!» - причитаем мы, обходя это место, где собрались, как я уж говорил, поставить памятный крест. «Всё собираются, все собираются, мы собираемся…» - знакомая русская (советская, наверное, тож) история…