Никогда прежде Виктор не наносил увечья с таким удовольствием. Он знал, что не сможет спасти ни старого бакалейщика, ни других иногостов столицы и словно хотел отомстить за каждого убитого и униженного этим людям, окружавшим его в данную минуту. Грабс извивался, приседал и вертелся, уворачиваясь от ударов ножей, палок, мотыг и кухонной утвари, его кинжалы впивались в тела нападающих. Один за другим раненные мародеры вываливались из окружения, держась за раненые руки и ноги. Не меньше восьми человек лежали под ногами ещё сражавшихся. Навсегда затихшие или судорожно извивающиеся в предсмертной агонии.
Вместе с потерями к толпе пришло понимание опасности. Задние ряды ещё напирали на передних, но те старались отпрянуть от сверкающих лезвий в руках, казалось бы, лёгкой жертвы. Люди окружили Виктора и пятачок у бакалейной лавки, заваленный трупами. Среди обескураженной эффективным сопротивлением толпы раздавались выкрики. Кто-то требовал принести вилы, которые в городе были только на дальних подворьях, кто-то звал стражу.
Виктор замер в ожидании повторной атаки на полусогнутых ногах. Он совершенно не устал и даже взбодрился. Грабс нашел взглядом забившегося под крыльцо бакалейщика, обвел ненавидящими глазами горожан. Он готовился уворачиваться от длинных палок, которыми его старались держать на дистанции и одним прыжком ворваться в толпу, чтобы забрать ещё несколько жизней.
- Идут спасители! - заголосил высокий бабий голос.
- Наконец- то, - почти одновременно заворчали в толпе.
Окружающая Грабса живая цепь начала расступаться. Не меняя позы, Виктор встретил новую угрозу - сквозь толпу пробирался составленный из вакров караул.
Их было четверо, и они, не раздумывая, атаковали Виктора. Два воина, сближаясь с противником, одновременно выбросили копья вперед. Грабсу удалось увернуться от ударов, он проскочил между древками, сблизился с бойцами и обеими руками вонзил кинжалы в грудь горцам. Обмякшие воины, продолжавшие по инерции движение вперед, выгнули руки Виктора назад, тогда как он сам уже приближался к второй паре вакров. У Грабса не было времени выдернуть кинжалы - на него уже был направлен тяжелый плоский меч одного из горцев. Виктор выпустил рукоятки кинжалов, сделал отчаянный рывок вперед и успел перехватить запястье с занесенным калтамом.
Не выпуская запястье вакра, Виктор развернулся и перебросил горца через себя. Развернувшись вновь он выхватил, крепившийся к бедру, метательный нож. Времени и дистанции для броска не оставалось, четвертый воин завершал атаку отряда и сгруппировался для решающего взмаха меча. Деревянный калтам был повернут к Грабсу блеснувшими в свете факелов заостренными камнями.
Виктор действовал интуитивно. У него не было возможности парировать удары своим маленьким метательным ножом. Руки не защищались доспехами (он по-прежнему был в одной ночной рубашке и легких штанах) и Грабс не мог блокировать удары вакра. Виктор на мгновение присел и оттолкнувшись от земли, вложил всю силу в отчаянный бросок к врагу.
Четвертый вакр ещё держался за располосованное горло, когда окровавленный (на счастье, вся кровь была чужой) Виктор уже стоя на ногах примерял на руке непривычное оружие - горский калтам. Третий вакр, которого Виктор ловко перебросил через себя несколько секунд назад, наступал с копьем наперевес.
Вокруг вынужденного ристалища собралась настоящая толпа. Не меньше пятидесяти мужчин и женщин заполонили узкую, до этого ничем не примечательную, улицу. Они улюлюкали и подбадривали вакра. А заодно друг дружку. Ненависть к иногостам сменилась обычным возбуждением от красочного кровопролития. Примитивная публика неистовствовала и бурлила от удовольствия. Виктор выступал в роли гладиатора, он мог убивать одного врага за другим, но их всегда будет больше, и они никогда не закончатся. В выигрыше только зрители.
Вооруженный копьем вакр не торопился. Он уже видел на что способен этот странный иногост в домашних тряпках. Три его товарища лежали бездыханными, а он сам только что был позорно отброшен этим странным соперником, словно мальчишка на своем первом борцовском соревновании.
- Добей его! Добей его!
Разгоряченная толпа подбадривала бойцов и совсем не обязательно, что симпатии «публики» были только на стороне вакра. Иногосты и горцы были одинаково чужими для столицы Метрополии.
Виктор примерялся для атаки. Неудобный меч никак не ложился в ладони, а маленький метательный нож в левой руке был не более чем вспомогательным оружием. Тянуть было бессмысленно. Грабс сделал первый шаг в направлении врага, но тут же почувствовал и сразу увидел упавшую ему на голову сеть.