Выбрать главу

- Зачем это?

- Как зачем? Свистеть!

- Но почему... Когда... Что?

Николаус уже не слушал и не отвечал, отправившись к драгоценной картошке. Пожав плечами, мальчик сунул свистульку в мешочек на поясе и побрел дальше, перебравшись через холм. Солнце заливало светом зеленый травяной покров; он колыхался, как странное море. Нильс представлял, что бредет по чьей-то большой голове, покрытой короткими зелеными волосами, а ветер колышет их и портит всю прическу. Показался бурный ручей, а за ним - край Обжоры.

- Все, - сказал Нильс сам себе, - теперь-то некому меня отогнать!

Ни один сельский мальчишка не заходил дальше ручья. Это была эдакая жидкая граница, отделяющая то, что «можно», от того, что «категорически нельзя». То ли ручей и вправду обладал какими-то колдовскими свойствами, то ли строгие запреты родителей так подействовали, но шаг мальчишки замедлился, а сам он нахмурился и засомневался - может, стоит вернуться домой, пока еще не слишком поздно? Мать с отцом еще долго пробудут на ярмарке - ну, подумаешь, поругали, не взяли с собой, постоянно все запрещают... Ну уж нет. Нильс приободрился, вспомнив о бесконечных «нельзя» и «прекрати». Подгоняя сам себя, глубоко вздохнув, он зашагал вдоль ручья, то и дело бросая испуганные взгляды на темные стволы деревьев. Они походили на грозных стражей, закованных в доспехи, совсем как на стенах Мэнсвилля. Деревья глядели на мальчика с ухмылкой, приглашали войти и увидеть то, что скрывают взрослые.

Из-за очередного поворота показался брод - несколько камней с плоским верхом, удачно разбросанных так, что можно перебраться на другую сторону, только слегка замочив ноги. Ледяная вода облизывала их, ярилась вокруг, но никак не могла смыть. Поправив палку с узелком на плече, Нильс прыгнул на первый камень и тут же едва не полетел в воду, поскользнувшись; с бешено бьющимся сердцем он все же сумел удержаться и вцепился в камень так крепко, как только смог. Пошатываясь, мальчик выпрямился и оглядел ручей. Прямо в лицо летели брызги, будто россыпи бриллиантов - если бы только они не были такими холодными!

- Ну ладно, еще немного!

Мальчик прыгнул на следующий камень. Плавно приземлился на третий. Словно заяц, он скакал и держал равновесие, пока не очутился на середине потока. Внезапно что-то привлекло внимание Нильса - на той стороне, меж деревьев, промелькнуло нечто, какая-то лесная тень, темная и быстрая. Засмотревшись, мальчик потерял бдительность, и очередной сноп брызг окатил его с головы до пят. Шумно втянув воздух от такого внезапного «удара», Нильс запрыгал еще быстрее, вскоре оказавшись на противоположном берегу. Отряхнувшись, он снова обернулся. Теперь пути назад уже нет... Точнее, есть, но было бы жалко бросать затею на полпути. Нильс, сам не зная, зачем, нащупал в мешочке свистульку и, кивнув головой, ступил в лес. В этот же самый момент вся его смелость и решительность испарились, оставив наедине с Обжорой. Даже так близко от края свет едва проникал через переплетение ветвей, создавая вечный мрак, не предвещающий ничего хорошего.

- Спокойно... Я же хочу посмотреть, что на краю? Хочу!

Медленно Нильс углубился в лес, и звуки, вслед за светом, приглушились, застряли в ветвях черных деревьев. Вокруг повисла атмосфера угрозы, как будто вот-вот что-то должно произойти; откуда-то пахнуло болотом, раздались крики воронья. Мягкий шелест листьев обманчиво успокаивал, а мох создавал ощущение, будто идешь по богатому ковру в доме какого-нибудь дворянина. Нильс оглянулся; из чащи кто-то наблюдал, фыркал, перебегал с места на место... Или это просто игра воображения?

Прошло не меньше часа, прежде чем плутания привели мальчика к небольшому лесному болоту. Оно хлюпало и вздыхало, пускало пузыри, а скользкие и мягкие берега поросли высокой травой и фиолетовыми цветами. На одной из кочек покоилась неизвестно откуда взявшаяся бочка. Судя по всему, дно было выбито. Нильс пожал плечами и опустился на поваленный ствол неподалеку. Лишайник покрыл его разноцветными разводами, ничуть не менее красивыми, чем самоцветы, которые порой находят в шахтах у западного края Черногранья. В животе мальчика уже давно угрожающе ворчало и завывало, и Нильс решил сделать привал и немного перекусить. Разломив пшеничную лепешку пополам, он бережно завернул часть в кусок ткани и положил обратно, в узелок, а во вторую впился зубами так, будто не ел уже несколько дней.

В этот же самый момент бочка задрожала. Нильс замер, не на шутку перепугавшись; рукой потянулся к ножику, но кусок лепешки изо рта так и не выпустил. Бочка приподнялась, и из щели внизу показались сперва усы, а потом и вся морда. Нильс сразу узнал существо из сказок - гоблин! Любопытство мальчика боролось со страхом, и, в конце концов, победило. Нильс подошел чуть ближе к берегу. Гоблин вылез из-под бочки и шумно принюхался. Ростом он едва ли доходил ребенку до шеи; по-жабьи скроенное, серо-коричневого цвета тело прикрывали штаны и удивительно хороший, опрятный на вид плащ. Капюшон накрыл лысину, а первое, что бросалось в глаза - длиннющие усы и многозубая ухмылка во все лицо.