Охота началась с общего переливчатого клича, и вот уже насколько дельфинов погнали на них косяк рыбы. Ольга старалась держаться немного в стороне, так как было интересно наблюдать за охотой этой компании. Дельфины разделялись и, в прямом смысле, сгоняли косяк рыбы в одну массу, перепугано мечущуюся и напоминающую большой рой пчел, а потом стремительно набрасывались на них. Шансов у добычи не было. К пиру незамедлительно подключились птицы, разметая косяк в разные стороны, и в какой-то момент Ольга неожиданно оказалась в сплошном круговороте рыб, стремительно проплывающих дельфинов и, словно торпеды врезающихся в воду, крупных белых птиц. Даже она в этой суматохе умудрилась поймать пару рыбешек (грех случаем не воспользоваться, если рыба сама почти в рот заплывает, норовя плавниками по щекам отхлестать). Правда, в процессе веселой охоты, она пару раз сама ощутимо получила чьим-то плавником по спине, еле выпутала из волос особо невезучую птицу, и едва отбилась от еще пары особо перепуганных рыбешек, решивших спрятаться за ней. Ольга никогда не думала, что охотиться - это так весело… Нет, рыбу, наверное, немного жалко но… Всем нужно кушать, а больше чем съедят, ни дельфины ни птицы не ловили.
С того дня каждое утро у нее начиналось с дельфина «у двери» и утренней охоты. Стая этого чуда с хвостиком насчитывала 15 дельфинов. Они были очень разные… Взрослые и молодые, добрые и подозрительные… Имеющие шрамы на коже от встречи с людьми и любящие попозировать перед туристами на катерах… Постепенно два розовых дельфина перестали ее опасаться и Ольга имела возможность рассмотреть их и даже пощупать. Дельфины относились к ней интересно, словно к младшей сестренке. Младшей, неопытной, но любимой сестренке. Они приносили ей рыбу, звали ее на охоту, играли с ней и пытались обучать своему языку. У нее получалось откровенно плохо. Выдавая какой-нибудь, далеко не самый сложный свист, обозначающий элементарное значение, она то и дело их всех веселила. Но постепенно начало получаться, нет, она еще не могла выдать трехступенчатую тираду из свистов и пощелкиваний, но вполне понимала их обращения и фразы. У дельфинов был интересный язык, сложный и простой одновременно. Значение, смысл «слов» сильно варьировалось от эмоции вложенной в него, от интенсивности, от громкости. Но понимать их было замечательно. Они рассказывали ей много… О своих обычаях, о своих ценностях, о своих радостях и бедах. Игривость и радость жизни у дельфинов была значительно выше людской да и азраи до них не дотягивали, но вот опыт… Они странным образом передавали опыт поколений, это не было похоже на рассказы, это было похоже на какой-то общий информационно-эмоциональный фон. Стая делилась полученным опытов с ребенком не только при помощи общения, воспитания и личного примера, они словно «подключали» его к общей базе опыта стаи… Отдаленно это напоминало информационную базу азраи, но без технических приспособлений.
Но все замечательное заканчивается, стая должна была двигаться дальше, а Ольга не могла. Она ждала известий от Иврана… Они не спешили ее оставлять, чувствуя что нужны, но и бесконечно быть в этих водах не могли. Попрощавшись и пожелав ей удачи, в один из дней они уплыли, оставив ее с ворохом светлых впечатлений и информации.
§§§
Ивран все не появлялся, а в один из дней она услышала звук плывущего корабля, не обычного рыболовецкого судна, те она уже не раз слышала и видела, оставаясь незамеченной, а чего-то больше. Ольга аккуратно поплыла на звук, ее беспокоило некое нехорошее предчувствие.
Корабль оказался не просто большим, а огромным. Он был военным. Ольга конечно была не специалист в морской технике, но отличить рыболовецкое судно или туристический лайнер от военного могла – тут много ума не нужно. Здоровенная, металлическая махина бороздила океан, распространяя на многие километры вокруг низкий равномерный гул от двигателя и оставляя противный маслянистый след. А потом к общему гулу добавился новый, едва заметный звук, как крылья небольшого жука в полете. Она его не сразу и заметила, а когда заметила было поздно… Дикий болевой удар ее буквально выбросил из реальности… Ольга пришла в себя, лежа на каменистом дне. Из ушей сочилась кровь, кровь также была во рту, она струилась из под чешуи на хвосте, а кровеносные сосуды неожиданно ярко, проступили на руках и груди. Азраи попыталась плыть - тело с трудом, но слушалось. Медленно, борясь с потерей сознания, она всплыла на поверхность – корабль был неподалеку... Слух возвращался постепенно, вместо постоянного звона в голове она сначала едва слышно, а потом все громче и громче, слышала разноголосый стон кита и более десяти незнакомых дельфинов, попавших под действие странного удара. Видимо это и был тот сонар, от которого пострадал Тамаз. Стон, как плач нарастал и нарастал, требуя от Ольги хоть какого-либо действия. Она слышала их, понимала, чувствовала их боль, их дезориентацию, а потом снова тихо, зловеще, услышала сквозь этот плач млекопитающих, жуткий жужжащий звук и не выдержала… Взвыв, от боли, от обиды, от чувства собственного бессилия и несправедливости происходящего она поплыла к кораблю. ЕЕ бесконечный отчаянный вой наложился на тихий жужжащий звук, перекрыв стоны страдающих животных и вдруг все затихло. Ольга растеряно остановилась. Киты и дельфины внезапно замолкли, а корабль замер. Не было жуткого жужжащего звука, не было звука работающих двигателей, не было слышно ничего… Ольга, борясь со слабостью, подплыла к сеющему смерть кораблю. Еще не прикасаясь к нему, она с ужасом поняла, что там произошло то же, что и на катере у Севастополя. Только здесь было хуже. Все, что было стеклянного – было треснуто или разбито, с борта свисала пара моряков без сознания. Единственным звуком, подчеркнувшим контраст наступившей гнетущей тишины, стал крик одинокой чайки в небе. Паника накрыла Ольгу от этого тоскливого крика. Она болталась на волнах бессмысленно смотря на то, что натворила и не зная, не понимая, что делать дальше.
От покачивания на волнах один из моряков, висящих на борту, постепенно съезжал за борт, и, спустя некоторое время, всплеск от падения его тела вернул Ольгу в существующую реальность. Она услышала стон кита и нескольких дельфинов, он был похож на жалобу, но и удивление одновременно. Они ее тоже слышали... Корабль молчал. Азраи подплыла к упавшему за борт человеку, перевернула его лицом вверх, приложила палец к артерии на шее – пульс был, хоть и слабый, он был жив, но без сознания. Значит - живы могут быть и остальные… Молодой, с рыжеватыми волосами, весь в веснушках, наивное детское лицо. Ольга растерянно смотрела на него. Что такое дите делало на военном корабле? Она думала там закаленные в боях бессердечные мужики, а тут, на вид, практически ее одногодка… Бросать его было равно убийству – спасать, после того, что они сделали с ней, Томазом, Аделеей, китами, дельфинами и иными живыми созданиями – было тоже странно. Но, вглядываясь в это наивно-добродушное лицо, она понимала, это не его вина, он мог даже не знать о том, что именно делают его напарники по кораблю. Посмотрев на дрейфующий, словно призрак, корабль она с сожалением поняла, что до палубы она, особенно в нынешнем состоянии, человека не сможет доставить никаким способом, оставалось ждать когда он придёт в себя. Она достала с заплечной маленькой сумки немного водорослей, стимулирующих регенерацию, и выдавила немного сока из них в уши человека, так же, по возможности, обработала свои раны. Сняла с него весь груз амуниции, оставив в одних трусах. Теперь оставалось только ждать, да и сил ни на что иное у Ольги уже не было. Так и болталась израненная азраи в море возле замершего корабля с бессознательным моряком на руках.
Постепенно стало слышно как тихо переговаривались между собой морские жители. Им было больно, они жаловались, страдали от полученного удара, но они были живы. Пока живы... Ольга с тихой тоской понимала, что им нужна помощь, и что второй удар уже б пережили не все… Что ж вы творите, люди?
Человек тяжело вздохнул, веки вздрогнули и приоткрылись. Он непонимающе уставился на плескающееся море перед ним, на руку Ольги поддерживающую его на воде, перевел взгляд на корабль. Ольга старалась держаться у него за спиной, и отпустить при первой же возможности. Первая попытка не удалась – едва она его отпустила, как парень камнем пошел на дно. Пришлось вытаскивать. Теперь он перепуганно-неверяще смотрел на нее и пытался что-то сказать. Говорил на английском, а вот его то у Ольги в школе и не преподавали, а азраи, со своим мыслеобщением, вообще не заморачивались такой мелочью как чужой язык. По крайней мере, в море. Те же Мурад, Тамаз, Ивран в силу своих путешествий среди людей, знали несколько десятков языков, а вот Ольга как-то не озадачилась да и не успела ... Она молча перевернула его, и показала на корабль, мол плыви, хорош тонуть. Он вроде сообразил, неловко погреб. Сначала Ольга его придерживала, но когда с корабля послышались голоса тут же нырнула поглубже. Интерес к ней со стороны американских, судя по флагу, военных – совсем излишняя штука. В этой стране, помниться, и наука и военные не в меру любопытны, и их любопытство, особенно военной отрасли, было далеко не всегда благом для изучаемых.