Антагонизм между военными и разведкой Русенты здорово помог Красношею и седому при выполнении нового задания. Десантники не стеснялись в выражениях, когда речь заходила об Алексе. Беда подкралась, откуда не ждали. Заумник, набравший очки у людей Сильфонта после сбывшегося предсказания о нападении русентийцев, подметил интересы парочки и перед походом потребовал объяснений. Тогда Красношей натравил на него червя-прыгуна.
- Сказки! - зло перебил Алекс исповедь седого. - Никто на планете не умеет управлять червями.
- Что, не по нраву, когда вас опередили? - криво усмехнулся седой. - А вот так и было. Страшный человек обучил Красношея искусству пения с червями.
- Чё-чё? - как-то по-детски высказался Силач.
- Красношей мог теперь приказывать червям-прыгунам. Он приказал убить Заумника, но помешал этот Ник. Но и так неплохо получилось.
Да, получилось неплохо. От пережитого ужаса Заумник не оправился и медленно, но верно преображался в дурачка. Но Красношеем овладела паранойя. Он заподозрил ополченца Рейку в том, что тот мог обратить внимание на странные манипуляции Красношея перед нападением червей в Сильфонте. Поэтому в походе при первой возможности шпион повторил трюк с вызовом прыгуна - на сей раз, абсолютно чисто и с летальным исходом для жертвы.
- С каким-каким? С летательным? - а это уже Ник, а не Силач. Ребёнку разъяснять незнакомый термин не стали, ограничились подзатыльником от Филимонова.
Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. Из Кучерявого не получилось соглядатая, Красношей выманил его подальше от людского взора, убил и скрылся, но успел незаметно приказать седому 'при любых обстоятельствах' держаться рядом с Алексом. Только по этой причине седой не примкнул к бунтовщикам и остался жив, но прекрасно понимал, что ненадолго.
- Как оно, со Спартой якшаться? - Силач присел на корточки, прищурился и смотрел на лазутчика как на таракана.
- Тебе-то что, Силач? Тебя бы не тронули, власть оставили. А жить под Спартой всяко лучше, чем под чужаками. Или под ними, - кивок в сторону Алекса.
- Зачем страшному человеку понадобились мы? - а это уже командир разведчиков.
- Найди его и спроси. Мне не доложил, - новая горькая усмешка; наверное, последняя.
Алекс прокашлялся и монотонным голосом зачитал приговор, ничуть не сомневаясь в своём праве выносить его:
- Твои и Красношея дела со спартанцами нас не касаются. За убийство Рейки и Кучерявого и нападение на Заумника ответит Красношей. Но ты виновен в массовой смерти людей, сдавшихся спартанцам у восточной тропы. Приговор - смерть.
- Это ещё с какой стати? Бунтовали они сами по себе! Я рта не раскрывал, - седой был внутренне согласен с неизбежной казнью, но названый Алексом повод его ошеломил.
- Признался бы ты, что спартанцам нужны мы, а не люди Сильфонта - мы нашли бы способ заняться друг другом и отвлечь внимание от колонны.
Алекс вынул 'восьмёрку', но Филимонов, всё это время державший седого на прицеле, положил левую руку командиру на плечо и попросил: 'Не надо!'. Стерёга закрыла Нику глаза ладонью. Филимонов выстрелил, хлопок, и безголовое тело упало на траву.
- Кучерявого бы закопать... Поблизости он, - без видимой связи со свершившимся правосудием произнёс Силач.
- Извини, Силач, не успеем. Мы уходим.
- На спидере не прорвёмся.
- Не на машине. Пешком. Подъём я наметил, наверху возьмём к югу в фунгусовые поля.
- Ты... ты говорил, пешком через фунгус не ходят, - рискнул вмешаться Ник.
Алекс не смотрел на мальчика, а Ник думал, что теперь его презирают за его подлый обман. Что думал Алекс? Может быть, он раскаивался в том, что не прояснил странность с фамилией подобранного пацана сразу, как только услышал? Но там, в Сильфонте, разведчики, подобно десантникам, изображали из себя полубогов, которым не с руки снисходить до смешных несуразностей простых смертных.
- Люди через фунгус не ходят, - наконец ответил Алекс, хотя и обращался при этом в пустоту. - Но русентийцы могут попробовать. Подгоняем снаряжение, берём припасы и выступаем.
- Силач, Ник и я дронийцы, - раскрыла рот старуха, и все увидели, что у неё нет половины зубов. - А он спартанец, - и ткнула перстом в ополченца. Тот поднял обе руки кверху:
- Силач, я твой, я с тобой.
- Сними резак и положи на землю. Положи! - третий раз Алексу повторять не пришлось, команду исполнили. - Пойдёшь с нами, но при малейшем подозрении пеняй на себя.
Ополченец кивнул, посмотрел на брошенный резак. 'Останется здесь, нам он не нужен, а тебе ни к чему', - распорядился Алекс.
- Ещё вопросы есть? Тогда за снаряжением и уходим.
- Я не дойду до Русенты. Я слишком стара.
- Я знаю.
- Алекс?! - этого Силач вынести уже не мог.
- Десять лет как Алекс. Но что это меняет?
Ничего не изменило. Силач упирался, предлагал варианты - всё бесполезно. Старая женщина физически не перенесла бы многодневный переход через фунгус. Оставаться в кратере, зная, что спартанцы охотятся за разведчиками - огромный риск, неизвестно, какие козыри могли припрятать противники, да ещё неведомый страшный человек, не просто умеющий петь с червями, но и способный обучить этой технике других. Идею беженцам затаиться и дождаться, пока русентийцы прорвутся и приведут помощь, Алекс отверг безапелляционно: 'Никто за вами не вернётся, Силач'.
Если бы Силач умел облекать мысли в чёткие словоформы, он продумал бы: 'Что же с тобой сотворили, Алекс? Ребёнок не может, не имеет права с олимпийским спокойствием обрекать людей на смерть. Как же вы там живёте, в Русенте?'. Алекс ответил бы словоформами: 'Ты начал обращаться ко мне по имени, Силач, но неужели ты так и не понял - дело во мне. Никто, даже Русента, не отправляет детей в дальнюю разведку командирами групп. Раз послали меня в Сильфонт, значит, что-то со мной не так'. Но Силач не владел искусством телепатии, мысленный разговор не состоялся, а аудиальный быстро затих.
- Не хочу умирать от голода и холода. Даруй мне лёгкую смерть, русентиец, ведь ты дал её даже предателю, - старуха заполнила образовавшуюся паузу.
- Тогда ты умрёшь бесцельно. Я предлагаю тебе гибель, несущую смысл.
- Я слушаю тебя и не понимаю.
- Сейчас поймёшь. Ты поднимешься наверх и пойдёшь к гряде, за которой позиции роверов. Что бы ни происходило, не останавливайся. Не буду обнадёживать, в конце концов они тебя убьют. Но ты очень, очень поможешь нам.
- Всего только подняться и идти вперёд? Это по мне, я всю жизнь вставала и шла и поступала так для себя. В первый раз я пойду для кого-то другого, - женщина слабо хихикнула. - Русентиец, спаси Стерёгу! А меня зовут Нелюдима.
- Спасу и запомню. Теперь все к спидеру за припасами и подгонкой оборудования.
Нелюдима ушла не одна. По тропе вместе с ней поднимался легастеник. Поредевшая на треть группа выбрала иной путь, уклоняясь к югу. Силач шёл, глядя под ноги, не выдержал и попросил объяснений. Старуха выманит на себя роверы, легастеник займёт удачную позицию, откуда сумеет обстреливать их эффективно, на разборку с разведчиком вылезут спартанские боевики, которых наверняка уже расставили в секретах для наблюдения за кратером. Пока идёт бой, группа должна успеть скрыться в фунгусе.
- А твой человек? Каковой будет стрелять?
- Он приобретёт то, чего хотел и за чем пришёл сюда, - услышав ответ, Силач замкнулся в себе.
Первый ровер выехал посмотреть на бредущего человека, когда старуха только отошла от вала. Немногим позже легастеник начал стрелять. Беженку-дронийку убили, когда к подбитому в самой первой стычке роверу добавились три неподвижных машины. Когда подкравшийся спартанский боевик активировал разведчику половину брони и прорвал её защитный слой, прежде чем умереть от ответного выстрела, потерянных роверов стало уже шесть, не считая первого - и девять перед тем, как легастеник упал на землю с отказавшим сердцем.