– Доверенный сотник Фуруху, – торжественно объявил тот, держа на чуть вытянутых вперед руках непонятный тючок, обернутый желтоватыми листьями авахаги, – именем эмир-шаха Зулгидоя-аль-Саххэтта тебе присвоено звание персонального охранника султана Азбая. Получи форму и быстро переоденься. Через пять минут тебя ждет в своем кабинете начальник охраны – хухун Бубуру. Это по коридору до конца и направо. У меня все. Он бросил сверток на постель Фуруху и, щелкнув деревянными подметками, вышел.
«Ну, вот и свершилось!» – подумал Фуруху, в нетерпении срывая ритуальные желтые листья. И как он сразу не сообразил, что это!
За полминуты до назначенного времени бывший сотник стоял перед дверью своего нового шефа и робко постукивал костяшками пальцев.
А разговор-то вышел не то чтобы неприятный, но какой-то уж слишком неожиданный. Поздравление прозвучало предельно коротко, инструкции по части прямых обязанностей велено было получить у командира отряда, а самому высокому начальнику Фуруху понадобился не как новый персональный охранник, а как бывший доверенный сотник, как непосредственный свидетель событий, происшедших на плантации.
Бубуру попросил вспомнить по порядку и как можно подробнее, абсолютно все, что надсмотрщику с его вышки довелось наблюдать вчера. (Ну, наконец-то ему сообщили, что это было вчера!) И Фуруху принялся рассказывать. Очень старательно, в мельчайших деталях. Утаил лишь одно – как наблюдал за красивой самкой фруктовика и вожделел. Да и кому это интересно? Тем более теперь. Когда добрались до бесноватого, Бубуру стал особенно внимателен, записал что-то на листке бумаги, лежавшем перед ним на столе, и, дослушав признания Фуруху до самого конца, вновь вернулся к этому главному моменту.
– Ты действительно помнишь каждое слово, которое выкрикивал тот фруктовик?
– Действительно, мой хухун.
– И даже те слова, которые не понял по смыслу, тоже помнишь?
– Очень точно помню, мой хухун. Повторить их? – спросил он с известным трепетом, словно от произнесения загадочных слов вслух могло произойти действительно что-то страшное.
– Нет, не надо, – неожиданно строго ответил Бубуру, и у Фуруху точно камень с души упал.
А Бубуру вдавил пальцем желтый кружок в середине стола и прошелестел подобострастно в решетку большого переговорника:
– Мой султан! Ваш недостойный хухун Бубуру имеет сказать нечто важное.
– Говори, – вальяжно распорядился султан Азбай.
Фуруху хорошо знал этот голос, особенно, раздающийся из переговорника.
– Мой султан, этот человек помнит все слова и может произнести их в точности.
– Отлично, – проговорил Азбай. – Вели доставить его ко мне.
«Вот это да! – думал Фуруху пока шагал по коридору в сопровождении двух дюжих парней, каждый на полторы головы выше его, а ведь Фуруху и сам не коротышка. – Вот это да! Как же теперь вести себя? Сразу все рассказать или прикинуться, что вдруг забыл? Ведь для них же там наверху очень важны таинственные слова. Может, его, недостойного Фуруху и самому эмир-шаху представят? Надо только лиану потянуть. А то вот так сразу выложишь все, скажут тебе «спасибо» и – пинком под зад, обратно на плантации. А там сейчас жарко, противно и даже страшно. Нет, надо быть похитрее, раз уж такое дело завертелось!»
Они вышли из караулки на свежий воздух, и Фуруху понял, что все это время находился внутри высокой стены, окружавшей стеклянный дворец султана Азбая. Дворец был и впрямь хорош, и бежал к нему твердый серый ручей, на который все трое немедленно ступили, запросто, как на обычную тропинку. И ехали все быстрее и быстрее, почти со скоростью терренгбиля. Твердая бегущая дорожка неприятно напомнила Фуруху потоки горячей жижы со склонов гор. Он видел тогда, как, попадая в воду, потоки эти быстро застывали и становились такими же серыми и твердыми. Он отогнал от себя никчемную мысль, и вновь принялся думать о своей будущей судьбе, о том, как бы не поддаваться внешнему течению событий и попробовать самому схватить за глотку птицу-удачу.
А султан Азбай оказался не один в своих покоях. Впрочем, двух полуобнаженных девушек-наложниц он легким движением руки отправил прочь, как только появились в дверях гигантские парни с новоиспеченным охранником Фуруху посередке. Но у широкой постели, где среди расшитых камнями и золотом подушек возлежал султан, остался сидеть на резном стуле толстенький, маленький и очень светлокожий человечек в черном глухом костюме. Этот его совершенно идиотский облегающий наряд смешно контрастировал с роскошными кремовыми складками легкой туники Азбая.