Мы добрались до «паукана». Я посмотрел в отверстие, которое он проделал. Темновато, но, видимо, там действительно какая-то пустота. И ни звука от механизма. Упокоился с миром. Так что рассказ юной архитекторши верен, не дурочка.
Эх, девчонка, слишком ты молода и не «тридцатница двадцатого века». Так бы мы с тобой...
Я приблизился к корпусу исполинского комбайна. Погладил его «подбрюшье». Роскошен, роскошен... Мощь, технология, дизайн. Хотя где гарантия, что я вижу его в стопроцентной реальности? Уверен, для дамочки он — фантастический истукан на паровом ходу со всеми свистелками-перделками и романтическим таким дымом.
Нажав там, где надо, я принялся ждать открытия контрольной панели, а она не торопилась. Клиентка тем временем что-то там ворожила, величественно разводя руками. Ну, я перед монитором своего внутреннего взора тоже могу руками помахать, двигая виджеты и всё такое. Но это рисовка, надо быть проще. Вот, например, панелька так и не выехала, хотя выезжает она, что называется, по дефолту, а это означает одно из двух: либо «паукан» в ноль разрядился, либо его цепи существенно погорели.
— Скорее всего, бур наткнулся на какой-то энергопровод и отдал богу душу, — сказал я, повернувшись к дамочке.
Та посмотрела на меня, будто проглотила осу.
— Быть такого не может! Перед проектированием я получила подробные карты местности. Здесь есть две магистрали. — Она ткнула пальцем куда-то в дальний край стройплощадки. — Там и там. И я их чувствую. А здесь ничего нет!
— Теперь точно нет, если он рассёк, — ответил я.
Порывшись в карманах плаща, я достал маленький универсальный интерфейс (в народе «отмычка», верная подруга детектива) и приложил к красному ромбу, нарисованному на брюхе «паукана». Моя «отмычка» отчётливо пикнула, в брюхе щёлкнуло, и часть его защитного кожуха плавно откинулась, явив миру аварийную панель. Утилитарно до омерзения: кнопка включения, допотопный тачскрин и несколько разъёмов разных типов.
Я спрятал «отмычку» и извлёк из бездонных глубин своих карманов ещё одну вечную спутницу детектива — «питалку».
Ну, что ж, панель как панель, только мёртвенькая. Воткнув «питалку» в специальный разъём, я получил возможность провести блиц-тестирование системы и прочитать ошибки, если таковые были записаны. Энергия есть, осталось включить систему самопроверки.
Украдкой оглянувшись на дамочку, я увидел, что она во все глаза смотрит за моими действиями, разве что на цыпочки не встала.
Погнали, решил я и нажал кнопку включения на панели. Раздалась негромкая трель, экран осветился, показал лого производителя робота и версию прошивки. Затем экран потемнел. Через несколько долгих секунд на нём медленно проявилось большое красное слово «Ошибка!»
Слово мигнуло два раза, и под ним зажглась фраза: «Большая ошибка!»
Тут-то всё и началось.
ВОЛШЕБНИЦА
Когда ремонтник наконец-то появляется, я понимаю, что сроки летят уже на целый день. В строительном деле минута может обернуться часами, а часы днями. Время — деньги. Время простоя — деньги, летящие в трубу. Я видела это на чужих стройках, теперь остро чувствую на собственном опыте. И я негодую.
Неряшливый похмельный субъект нагло прётся к сломанному роботу, словно я пустое место. Ни раскаянья, ни хотя бы формальных извинений. Ещё и хамит. Небритая свинья!
Не успел осмотреться, уже корчит из себя знатока, дескать, бур задел энергомагистраль. Стала бы я здесь бурить, если бы была опасность! И кто бы мне выдал разрешение?!
Воистину, мы живём в эпоху падения нравов. Каждый ремесленник не знает, как строго проверяется каждый проект, а берётся судить.
Тем не менее, в его личных сведениях масса доказательств того, что дело своё он знает. Пусть чинит, решаю я, развеяв руны, висящие перед моим мысленным взором.
Ремесленник открывает нутро моего заснувшего гиганта и оживляет панель. Мне не терпится узнать, что стряслось с роботом.
Рыбий глаз экрана выдаёт странное: «Ошибка... Большая ошибка». Похоже на издёвку, а не на служебное сообщение.
Я смотрю на ремесленника, он смотрит на меня. Потом он глядит куда-то поверх моей головы, его глаза расширяются. Нет, это не ужас. Скорей, удивление. Но и страх тоже...
Оборачиваюсь и вижу высоченную стену воды, точно как в драмах о морских катастрофах.
Волна приближается обманчиво медленно, но скорость её велика. Боги мои, я парализована! Я обмерла и стою, как кукла, вылупившись на эту волну. Нарастает рёв, вода несёт какой-то мусор, некоторые детали я вижу отчётливо: маленькая повозка для личных поездок, кусок стены вместе с оконным проёмом... Небо темнеет, я в отчаянье.
Ремесленник ведёт себя иначе, он сгребает меня в охапку и бежит со мной на руках в моё обиталище.
Жест бессмысленный, ведь смоет вместе с этим зданьицем... Я обнимаю ремесленника за шею.
Мы вваливаемся в бывшее кафе, и я вижу через плечо своего спасителя водную стену, которая вот-вот достигнет строительной площадки. Рёв становится невыносимым.
Падаем на пол, ремесленник закрывает меня телом.
Мы обречены, просто мой благородный спутник — человек дела. Это я вечно застываю, как глупый суслик. А результат будет одинаков для обоих. Жаль.
Удар сотрясает наше ветхое убежище.
И наступает тишина.
Вторая за день мёртвая тишина.
Нас не смыло.
Ни капли не попало в открытую дверь.
Не выбило закрашенных витрин.
Не смело крышу и стены.
Это какое-то сумасшествие.
Ремесленник приподнимается, всё ещё прижимая ладонью мою голову к полу.
— Точно надо завязывать... — бормочет он, выпуская, наконец, меня из своих медвежьих лап.
Встаёт на ноги сам, помогает мне.
Мы выходим из моих «апартаментов» и видим мир таким, какой он был до прихода воды, — сухим, солнечным, с моим сломанным роботом в центре стройплощадки.
— Морок, — выдавливаю я. — Мираж.
Ремесленник кивает и достаёт из кармана своей хламиды сигареты. Выбрасывает — они безжалостно смяты.