Русские крестьяне свою тягу к перемене мест утоляли в успешной колонизации Сибири, ставшей величайшим событием в мировой истории. И мы уже видели, как немецкие крестьяне в XII–XIII вв. переселялись на Восток, колонизуя новые земли. Средневековый крестьянин оставлял «свою» землю, когда угнетение со стороны его хозяина становилось, как ему казалось, невыносимым или когда враги хозяина настолько опустошали его землю, что она уже не могла прокормить его. Эпидемии, голод, неурожайные годы и другие природные катастрофы были еще одной причиной, сгонявшей людей с земли. К этому следует добавить наличие у крестьян древнего кочевого инстинкта, сохранившегося с доисторических времен и который в Средние века находил выход в паломничествах. Множество крестьян из континентальной Европы, Англии и Скандинавии отправлялись в паломничества в Святую землю, в Рим, в Сантьяго-де-Компостела. Подобно тому как много позднее русские крестьяне-паломники шли в Казань, Киев и Новгород. Некий крестьянин из Верхней Баварии три раза был паломником в Риме, дважды – в Иерусалиме и один раз – в Сантьяго-де-Компостела. Это является убедительным доказательством сохраняющейся мобильности и консерватизма крестьянской жизни!
Этот консерватизм крестьянской жизни представляет собой как бы повторяющуюся тему в яркой по содержанию партитуре европейской истории за последнюю тысячу лет. Заметим, что результаты археологических раскопок, проводившихся в основном во Франции, показали, что во многих областях Европы крестьянская цивилизация насчитывает от 10 тысяч до 20 тысяч лет, фактически восходит к позднему каменному веку. Представители этой крестьянской цивилизации использовали характерные орудия труда – плуги и бороны. У них был календарь, где были отмечены основные праздники, который регулировал отношения между живыми и умершими, старыми и молодыми, мужчинами и женщинами, связывая в единое гармоничное целое «технологию» и «магическое», рабочие и праздничные дни. Эта крестьянская цивилизация просуществовала в Европе до прихода машинного производства в середине XIX в. и сохранялась в наиболее отдаленных и отсталых областях континента вплоть до Первой, а отчасти и до Второй мировой войны. Крестьяне, консервативные в образе жизни и мышления, твердо стоявшие на земле, были стабилизирующим фактором. Сама земля была чем-то постоянным и неизменным; она сохранилась, пройдя через бури войн и революций, через духовные и интеллектуальные кризисы. Крестьянство было привязано к земле, и она была его кормилицей.
Проводившиеся исследования человеческих скелетов Средневековья показали, что на протяжении всего этого времени крестьяне хронически недоедали, а среди их детей была высокая смертность. Людям, которые выращивали для всех продукты питания и разводили скот, зачастую не хватало хлеба и молока для самих себя и своих детей. Земледельцы были привычны к тому, что с завидным постоянством повторялся один и тот же жизненный цикл: голод приходил на смену изобилию и время поста – на смену праздникам.
Европейский крестьянин стал творцом своеобразной крестьянской культуры, в основе которой лежал тяжелый труд на земле. Именно она помогла ему пройти через длительную и важную для Европы эпоху образования новых сельских поселений в VI–XIII вв. и одомашнивания европейского ландшафта. Кроме того, в XII–XIII вв. наблюдался небольшой прирост населения, в основном крестьянского (городское население начало расти где-то в XII в., но не за счет жителей из сельской местности). Внешняя экспансия Европы и расцвет духовной и интеллектуальной жизни стали возможны благодаря этим достижениям. У крестьян было развито чувство собственного достоинства, которое было результатом их тяжелого труда на неплодородной земле, когда над ним стоял его суровый господин и суровый Бог. Чувством гордости пронизана поэма Уильяма Ленгленда «Видение о Петре-пахаре», написанная в XIV в. Поэт, явно образованный человек, на которого оказал влияние духовный настрой францисканцев, говорит о своем видении крестьянства, «бедного народа». Петр-пахарь – защитник всех тех, благодаря труду которых на земле и держится мир, благодаря пахарю, естественному человеку, то есть созданному природой. Но Петр есть также Сын человеческий, сын Христов, кровь которого удобряет «людское поле». Поле, которое он вспахивает, чтобы приняло оно новое семя, из которого произойдет новое поколение людей. И наконец, он выступает за церковь, оплодотворенную Духом Святым, прообраз единого братства будущего. Христос, истинный хозяин, собирает урожай человечества в единой обители: «И назвал он это Домом Единства, что значит Святая Церковь». В этом Доме все люди братья, кровные братья Христа.