Жалобы на чревоугодие и пьянство монахов и общинного клира, которые в XII в. стали особенно частыми (в Англии даже появилось сатирическое сочинение «Апокалипсис Голиаса», резкая сатира на эти и другие пороки), должны рассматриваться в этом контексте. Идея пиршества любви, в котором участвует Христос и Его чада, то есть апостолы и все верующие в Него, была центральной в евангельском повествовании об искуплении. Совместное принятие пищи и вина во время празднования памятных событий, которое совершалось в святые дни, было средством способствовать осуществлению человеческого искупления. Поскольку это была общая точка зрения, то народ и клир, аристократы, епископы и монахи с чистой совестью и глубокой верой именно в подобной манере отмечали их союз с дорогими умершими. До того, как в церковь начали проникать всевозможные ереси и начались ее реформы, клир с пониманием относился к верованиям и религиозным чувствам своей паствы, и это было то, что придавало церкви этой эпохи такой открытый и толерантный характер.
В это время клир еще представлял собой единую социальную группу общества. Высший клир – епископы, аббаты и кафедральное духовенство – вел тот же образ жизни, что и приходские священники. Все было как у всех: все посещали турниры и празднества, охотились и враждовали. На церковных соборах (например, на Втором Латеранском соборе в 1139 г.) предпринимались безуспешные попытки отучить их от этих мирских привычек и обычаев. Священник на приходе, имевший страсть к охоте, не мог удовлетворить ее иным образом, кроме как занимаясь браконьерством. У него были сыновья, которые наследовали ему. Целибат клириков вводился в сельской местности с большим трудом. С этим были такие же проблемы в Европе в XII–XIII вв., как и в Латинской Америке в XX в. Народ верил, что в мире идет постоянная невидимая битва между плотью и духом. Борьба приходского священника или монаха с дьяволом ничем не отличалась от реального сражения с врагом. Бог и Сатана, блаженные святые и злокозненные демоны были повсюду и рядом; для крестьянина они были привычным элементом его повседневной жизни. Существовали определенные правила поведения по отношению к ним, как и в любом другом деле; только следуя им, человек мог поступить «правильно».
Каждое Божье создание занимало свое место в мире согласно определенному порядку (prdo), имело свой легальный статус, защищало свою честь и отвечало за свои действия. Так, проходило множество необычных судебных процессов. Примером может послужить состоявшийся в 1478 г. в Базеле суд над майскими жуками, которые нанесли урон посевам; большой крысиный процесс в Отене в середине XVI в.; процессы против жаб, ведьм и плохих соседей. Dieu et mon droit («Бог и мое право») – таков был непременный девиз; и вера в стремлении обеспечить господство права была могучим оружием. С самого раннего Средневековья церковь постоянно вынуждали дать благословение на очень древний обычай поединка и Божьего суда, глубоко укорененного в народных верованиях. Священники начали благословлять не только привычные объекты, такие как дома, домашний скот и плоды урожая, но также и вещи, используемые для проведения Божьего суда, – воду и огонь, железо, плужный лемех и котел (для испытания кипящей водой), хлеб и сыр (при испытании освященной пищей), щит и оружие участников поединка. Обычно Божий суд устраивали либо в церкви, либо рядом с ней, так как именно в храме было место для наивысшей справедливости, здесь Бог, Высший судия, обязательно должен был помочь человеку добиться правды. Недаром главный портал готических кафедральных соборов украшает изображение Страшного суда.