Наконец, остаются тексты с явными параллелями и сюжетными заимствованиями, но без прямой отсылки к первоисточнику. Конечно, их можно пересчитать по пальцам, это редкая порода, заслуживающая страницы в Красной книге, но и сбрасывать со счетов такие произведения тоже не стоит: иногда игра «для своих» может привести к любопытным результатам, как в «Корабле уродов» Антона Первушина или «Сфере-12» Ольги Онойко.
Отдадим должное авторам книги, которую вы держите в руках: здесь нет ни одной вещи, написанной по принципу «не так все было, совсем не так». Опровергнуть братьев Стругацких, вскрыть тайную закулису Мира Полудня, доказать ошибочность (а то и, не ровен час, преступность) решений, которые принимают герои, – иными словами, деконструировать литературную вселенную АБС – здесь никто не пытается. Александр Золотько в рассказе «Интерпретатор» вплотную приблизился к опасной черте – но, к счастью, вовремя сумел отыграть назад. В свое время такими разоблачениями, срыванием покровов увлеклись авторы первого трехтомника «Время учеников» под редакцией Черткова, и их отчасти можно понять. Полдень, который обещали братья Стругацкие, к середине 1990-х не наступил, «Хиус» не отправился на Венеру, а люди бывшей Страны Советов так и не превратились в коммунаров – обида и раздражение требовали выхода. Но сейчас, когда Бориса Стругацкого больше нет с нами, любой «разоблачительный пафос», любая дурная конспирология граничили бы с бестактностью, а если говорить без обиняков – с откровенным хамством.
Не сомневаюсь, всех без исключения участников антологии до сих пор преследуют фантомные боли: острое желание еще раз пройтись по городам Саракша, вдохнуть вольный воздух свободного Арканара, заглянуть в глаза Саше Привалову и Андрею Воронину. С такой ностальгии начинается любая более-менее читабельная «зависимая литература», всякий честный «фанфик». К счастью, это не единственный мотив, которым руководствуются авторы сборника. Писатели расширяют границы мира, намеченные Стругацкими, – и не только границы Мира Полудня: в своих трибьютах они обращаются и к «Граду обреченному», и к «сказке для младших научных сотрудников» «Понедельник начинается в субботу», и даже к такому малозаметному на общем фоне тексту, как киносценарий «Пять ложек эликсира», написанный АБС в 1984 году.
Большинство из них, как Елена Клещенко в повести «Я ничего не могу сделать» или Наталья Головлёва в рассказе «Одного из пятерых», пытается дать ответ на простенький детский вопрос: «А дальше?» Как развивались события после финальной точки, как сложилась судьба героев АБС, их детей и внуков, какое применение удалось найти открытиям и изобретениям?
Некоторые авторы антологии – например, Юлия Остапенко в «Смотрящей вслед» или Елена Щетинина в «Частных предположениях» – предлагают внимательнее приглядеться к третьестепенным, проходным персонажам. То, что перед нами сугубо эпизодические герои, еще не значит, что у них нет своей судьбы, своей биографии, своей истории, насыщенной моральными конфликтами и драматическими поворотами.
Но самый рискованный путь выбрал Майк Гелприн. В своих повестях Стругацкие сознательно оставляли многие вопросы без ответа. Это один из коронных приемов соавторов, который придает их произведениям уникальность и гарантирует долгую жизнь. В рассказе «Сержант обреченный» Гелприн предлагает свой вариант ответа на одну из главных загадок Стругацких. Однако это не значит, что права на существование не имеют и другие версии – возможно, не столь остроумные, но не менее выстраданные поклонниками АБС.
По сути, возможность бесконечных интерпретаций и делает миры Стругацких столь привлекательными для авторов «зависимых произведений». Отечественные писатели куда охотнее подражают сегодня Толкиену, Лавкрафту или Роберту Говарду, чем любому советскому фантасту, включая регулярно переиздающихся Кира Булычева и Владислава Крапивина. АБС – единственное исключение из этого правила: книга, которую вы держите в руках, как минимум десятый сборник трибьютов – не считая отдельных повестей и романов, а также многотомных «проектных» серий. Обратите внимание: ни один из авторов, чьи произведения собраны под этой обложкой, не участвовал в первом трехтомнике «Время учеников» – все они, независимо от паспортного возраста, представители нового поколения, «свежая кровь» нашей фантастики. Бьюсь об заклад, на этом история не закончится. Так уж устроена проза Стругацких: она неизменно будоражит умы, вызывает споры, порождает дискуссии – и не в последнюю очередь дает жизнь разного рода «свободным продолжениям». И конца-краю этому потоку, тьфу-тьфу-тьфу, пока не видать.